Прошлой ночью жюри областного театрального фестиваля «Сцена-2007» решало судьбу конкурсных призов и наград. С утра началась рутинная работа:

подписывались лауреатские дипломы, именные конверты победителей. Ведь на церемонии закрытия фестиваля всё должно было быть торжественно и красиво.

Напомню, что фестиваль длил­ся всю неделю. В составе жюри ра­ботали пять человек: известный московский критик артдиректор центра имени Мейерхольда Павел Руднев, обозреватель журнала «Те­атр» Татьяна Тихоновец (Пермь), редактор отдела искусства "Лите­ратурной газеты» Евгений Маликов (Москва), театральный критик Вла­димир Спешков и музыковед Татья­на Синецкая(Челябинск).

Жюри посмотрело 16 премьер-ных спектаклей прошедшего сезона. Практически каждый  спектакль обсуждался — детально, уважительно. В отдель­ных случаях разговор был , очень жёстким. Но критику театры восприняли достойно. По крайней мере в начале нового сезона повод для размышле­ний есть у всех.

В последний день фестива­ля по просьбе «Вечёрки» гости высказали свои впечатления.

Татьяна   ТИХОНОВЕЦ, председатель жюри фести­валя «Сцена-2007»;

— Для меня это рабочий фе­стиваль — не пафосный, не помпезный, не шикарный. За­мечательно, что в зале сидела обычная публика, пришедшая не на фестивальный показ ака­демического театра драмы или ТЮЗа, а просто на спектакль, на который купила билеты. Очень важно увидеть, какая публика в одном театре, в другом, третьем. Челябинский фести­валь лишний раз показал, что ситуация в городах-миллионниках одна и та же: театр суще­ствует сам по себе. Театраль­ный менеджмент хромает на обе но­ги, и нога социолога не ступала на наши земли никогда. На мой взгляд, это опасно для театра. Он не знает своей публики, не изучает её и дела­ет то, что хочется режиссёру. Где-то возникает «Король Лир», и все начи­нают ставить Шекспира. Почему «Чайки» понеслись по всем сценам, почему «Вишнёвые сады» «начали вырубать»? Этого никто не знает, кроме режиссёров. Если театр него­сударственный, ставь, что хочешь. Если нет, то хотелось бы понять, ради чего тратятся бюджетные деньги, какова обратная связь со зрителем, нужно ли это городу.

Получается, что у режиссёров и менеджеров нет желания понять людей, которые ходят в театра по­смотреть в глаза зрителю, заду­маться над тем, чего он хочет и что у него болит. В этом смысле пока­зательны два фестивальных спек­такля: «Гроза» магнитогорской драмы и «На Пасху солнце танцу­ет» Челябинского камерного те­атра. Там я внятно понимаю, для кого и почему они поставлены. Да­же в «Грозе», которая вызывает мощное отторжение у части пу­блики, есть позиция. Поэтому спектакль пробуждает в людях очень сильные эмоции.

Павел РУДНЕВ, театральный критик (Москва):

— Фестиваль выявляет две ос­новные тенденции сезона. Театры большой формы — традиционные, признанные — находятся в расте­рянности. Они не знают, что делать дальше, куда стремиться, как раз­рушить театральную инерцию. Совершенно ясно, что менеджерская косность приводит их усилия к среднему результату.

Вторую тенденцию очень легко выявить, посмотрев афишу фести­валя. В ней доминируют современ­ные драматурги школы Николая Коляды — Злата Дёмина, Василий Сигарев, Александр Архипов. Ещё недавно казалось, что интерес к новой драме исключительно мо­сковская фишка и ей не пробить косности региональных театров. На самом деле пробивает так, что будь здоров.' Зал Виктории Меща-ниновой на спектакле «На Пасху солнце танцует» и даже «Пять — двадцать пять» в «Манекене» доказывают, что разговор о со­временном герое находит у зрителя отклик поэнергичнее, чем разговор о былом. Темпе­ратура зала выше. И это радует. Но есть впечатления крити­ческого свойства. Увиденные спектакли доказали, что совре­менный текст не работает в ста­ромодной режиссуре. Его доку­ментальность. Естественность артисты чаще всего изображают, вместо того чтобы найти ре­сурсы для раскрытия собствен­ной натуральности. А сегодня театральная мода ориентирует­ся не на зрелищность, не на по­казную роскошь и самопрезен­тацию. В России и Европе це­нятся прежде всего натураль­ность, абсолютная адекват­ность самому себе. Я понимаю, что артисту сложно снять с себя наносное — театральщину, клоунскую манеру и стать «грунтом» для новой драматур­гии. Чтобы наклеить новые обои, нужно сорвать старые и загрунтовать стены так, чтобы поверхность была абсолютно ровной. Так и с артистами. Но­вые методы нельзя внедрять, если человек не выспался. Чтобы прео­долеть инерцию, нужны подготов­ка, пространство для лаборатор­ных экспериментов, этюдов, ма­стер-классы.

Потрясающий опыт Виктории Мещаниновой в камерном театре. Она единственная из всех предла­гает современному тексту совре­менный режиссёрский рисунок. В её театре происходит мучительный и завершившийся поиск новой формы. Не случайно спектакль «На Пасху солнце танцует» вызывает восторг зала, слезы, смех, плач. Это очевидно — эмоциональная включенность зрителя.

Как известно, оперный театр оказался во время фестиваля в за­труднительном положении. Чтобы «собрать» заявленные в афише спектакли, пришлось обращаться за помощью к коллегам. Выручили ар­тисты театра Ольги Поны, ансамбля танца «Урал», которые срочно вы­учили незнакомый хореографиче­ский текст. Балеты «Ромео и Джу­льетта» и «Гойя» прошли успешно. А конкурсный спектакль «Гойя» по­лучил высокую оценку.

Ольга КОРАБЛИНА, заведую­щая кабинетом музыкальных театров СТД России (Москва):

— Однозначно, что это собы­тие не только для челябинского те­атра, но и для российского в це­лом. Москва о нём только и гово­рит. Мне приходилось видеть не­мало версий, посвящённых твор­честву Гойи. Как правило, это одноактовочки на 15—20 минут:

обязательно чёрный кабинет, чёр­ные рубашки и трико. А здесь я увидела красивый полнометраж­ный спектакль — в меру яркий, в меру красочный, очень интелли­гентный, очень музыкальный. По­радовали присутствие современ­ных атрибутов и абсолютное от­сутствие модерновых штучек, ко­торыми авторы любят прикрывать скудость хореографии на сцене. Я считаю: это классический спек­такль современного автора. Сде­лав долгий большой круг, театр на­конец-то пришёл к выводу, что ар­тистам необходимо работать с хо­реографом. Спектакль, который переносят из одного театра в дру­гой, никогда не будет органичен для конкретной труппы. Как пиджак с чужого плеча.