Олег Хапов, режиссер Камерного театра, рассказал Газетачел.ру о своей недавней премьере, в ко горой задействована музыка Рогtishead, о постановке современной драматургии и грядущих гастролях.

Камерный — один из немногих театров в Челябинске, ставящих современную драму. Две недели назад он давал премьеру пьесы Игоря Бауэршимы «Музыки и сигарет не хватит до  весны » (оригинальное название — «Norway.Today» — Прим. ред.), а вчера, 10 февраля, состоялся последний премьерный спектакль (все предыдущие собирали аншлаги).

«Музыки и сигарет не хватит  до  весны ...»— постановка о переживании двумя молодыми людьми ощущения собственной невечности. Юля и Август проводят сутки вдвоем на норвежском фьорде в нескольких шагах от смерти, которую они выбрали сами. и. наблюдая ночью северное сияние, понимают нечто жизненно важное. Постановка особенна по технике представления: на сцене используются видеокамера и большой экран-задник, на который в начале спектакля проецируются «декорации» — экран монитора, рабочий стол, фотографии, окна Internet Ехрlогег. а позже то, что снимают на камеру герои. Август и Юля. Музыкально весь спектакль оформлен всего двумя композициями: «Theme from to Кill а Dead Man» британских Рогtishead и «Апklаgе #5» немецких рэпперов В-Тight, Fleг, Топу D, Sido и Fгаuеnагzt.  Теперь, когда публика уже знакома с самой постановкой, Газетачел.ру встретилась с режиссером спектакля Олегом Хаповым. чтобы аккуратно раскрыть секреты истории создания «Музыки и сигарет...» 

— Расскажите о структуре спектакля и в том числе о музыке. Как вы ее выбирали?

— Театр — искусство синтетическое, говорил нам Станиславский, то есть в театре соединились и музыка, и пластика, и живопись, и непосредственно актерское мастерство. Музыка — это часть, она либо подчеркивает внутреннее состояние героев, либо является контрапунктом, либо мы под нее исполняем какой-то номер, что чаше всего бывает в мюзиклах. В спектакле «Музыки и сигарет...» очень интересная история с музыкой получилась. Когда мы начали репетировать, я подумал, что хорошо было бы справиться вообще без нее. Театралы поймут, о чем я говорю. Дело в том. что музыка, как правило,

— это такие «костыли» в помощь актерам. То. что актер не может сыграть, за него говорит музыка. Я считаю, что и Марина Гез, и Петя Артемьев (артисты спектакля) все могут донести зрителю без помощи извне. Но в структуре постановки есть и видеоряд, который живет своей жизнью, поэтому возникла идея подчеркнуть его как раз при помощи звукового сопровождения. Например, мы записали стук клавиатуры, съездили на фьорд, поставили микрофон и записали, как море шумит, птицы орут, норвежцы сумасшедшие бегают. Потом каким-то мистическим образом ко мне попали записи Роrtishead - два концерта. Алексей Вотяков, художник спектакля, предложил познакомиться с ними. Услышав одну из композиций («Theme from to Кill а Dead Man»), я понял, что она не просто передает внутреннее состояние героини... Если наложить на себя звучание мира. то, на мой взгляд, получится как раз такая мелодия. Мы действительно постарались быть аскетичными в плане музыки — в спектакле у нас всего две композиции: Роrtishead и немецкие балбесы, которые читают жесткий рэп.

• Как к вам попала пьеса «Norway.Today»?

Есть такой человек в Екатеринбурге — ОлегЛоевский. театральный деятель, который регулярно получает гранты на проведение семинаров по современной европейской и американской драматургии. И в 2004 году он в очередной раз собрал нас в Екатеринбурге, где.мы и прочитали пьесу Игоря Бауэршимы «Norway.Today». Она мне безумно понравилась, но это было только первое знакомство. В сентябре прошлого года Володя Спешков принес эту пьесу на чтения в рамках Дней немецкой культуры в Челябинске, где Марина Гез и Петя Артемьев прочитали ее по ролям, и мы решили ее ставить.

«

— Вы как-то ориентировались на постановки «Norway.Today» в других городах?

— Пьеса ставилась в Новосибирске, Омске, Екатеринбурге... Ее немного ставили. Во-первых. пьеса свежая, во-вторых, она довольно жесткая, и не каждый театр осмелится на такой вызов. Вообще-то, это перчатка, а перчатку нужно иметь смелость бросать. Камерный театр вот такой наглый. В хорошем смысле.

— А составляющие сюжета « Музыки и сигарет ...» — Интернет-знакомства и суицид — это актуально для современной драмы?

—Это актуально. Вы же видите, что я живой человек, не маниакально-депрессивный мужик. Совсем наоборот, я люблю жизнь. Именно это меня и заставило обратиться к смерти. Материал пьесы уникальный, так как он позволяет встретиться с моментом смерти и где-то даже прожить его. Есть два момента, когда герои проживают свою смерть: Август рассуждает о ней и воображает ее себе. а Юля чуть не срывается в пропасть на фьорде и тоже переживает встречу с «концом». Эти моменты важны не с точки зрения встряски или стресса для зрителя. Они созданы для того, чтобы натолкнуть его на осознание собственной конечности. Внутри нас стоят защитные механизмы, которые, когда мы видим смерть в реальности, щелкают и говорят: «Оп, это не про тебя...». И внутри человека образовывается установка «ты-то не умрешь, ты-то вечен». А факт осознания собственной конечности очень важен. Я считаю, что человечество спасет осознание факта конечности. Это и даоситское «живи каждый день как последний», это и самурайское «каждая битва — последняя»... Процесс интенсивного осознания и освоения жизни становится настолько ярким, мощным, что как будто срывается какая-то пелена, а эта пелена есть — «я бессмертен». Перефразируя слова Кастанеды. что такое жизнь — это увлекательное путешествие по неизвестному миру, в котором смерть стоит рядом с тобой и советует тебе, как жить. Именно возможность столкнуть зрителя с данной мыслью и сделала желанной для меня постановку этого материала. Не суицид, не протест обществу...

Сам Игорь Бауэршима ставил свою пьесу?

— Да. сам Бауэршима поставил свой спектакль в Германии. И ставил его как протест:

«Что ж вы, суки. делаете?! Как же вы живете?! Вот от вас остается семьдесят миллионов тонн дерьма в день. и все! Что такое Европа? Это семьдесят миллионов тонн дерьма в день. Что это за жизнь?! Я так жить не хочу». Протест — это хорошо. Но вот другой продвинутый дядька сказал просто и емко: «Жить надо». А как жить — это другой момент.

— Какое впечатление сложилось у вас об авторе?

— Видно, что дядька продвинутый. Таких на западе довольно много. И странная ситуация складывается: у нас театры, не считая студенческого «Манекена» и Камерного театра,

который весь прошлый сезон посвятил современной драматургии, не ставят ничего из современной драматургии. Это ни хорошо, ни плохо, но это оказывает влияние на формирование драматургического ядра в России. Потому что если не ставить молодых современных драматургов, то первое время они будут писать в стол, а потом плюнут и пойдут семечками торговать. А вот в Германии, например, ведется следующая государственная политика. На территории Германии театров столько же, сколько и в России. Все они финансируются государством, и оно же -заботится о том. чтобы 30% их репертуара составляла именно современная драматургия. Для того чтобы, во-первых, поддерживать современных писателей и драматургов, а во-вторых, чтобы зритель знакомился с новыми веяниями. Структура нашего зрителя за 15 лет так сильно изменилась...

— Вы наблюдаете за зрителем, следите, что за публика ходит на ваши спектакли?

— Обязательно. У Мураками. не помню, в какой книге, есть замечательная мысль: прежде чем открыть кафе. нужно сесть напротив того места, где вы купили помещение для этого, посидеть сколько-то дней или месяцев, чтобы понять, что нужно тем людям, которые вокруг ходят. Вот я тоже считаю, что нужно посидеть около театра или по Кировке погулять, чтобы понять, что за воздух-то вокруг. С одной стороны, я сам себе привык доверять. Что меня тревожит и внутри вызывает какую-то индукцию, то и нужно ставить. А с другой стороны, я же не для себя ставлю, поэтому хожу и слушаю зрителя.

— Читаете отзывы?

— Нет, стараюсь не читать. Это потакание чувству собственной важности. Если напишут хорошо, то твое чувство собственной важности вырастает. А если напишут плохо, то и того больше, потому что появляется мысль: «Я такой гениальный, а эти козлы ничего не понимают!..». Лучше заниматься своим делом потихонечку. Мне важнее, что скажет моя жена. друзья -- те. кому я доверяю. Не было еще ни одного спектакля, после которого я сказал бы себе: «Ай да Хапов, ай да сукин сын!..» Всегда думаю, что могу лучше.