Пока с экранов федеральных телеканалов льются благостные новости о нашей с каждым днем налаживающейся жизни, сразу два челябинских театра в нынешнем сезоне вдруг обратились к зрителю с разговором о смерти. И не просто смерти, а самоубийстве в лучшие годы – 18-25 лет.

        Разве это актуально? Мы под надежной защитой, денег с каждым днем все больше, растут зарплаты, растет ВВП… Но это внешняя сторона бытия. А что внутри, в наших душах? Этим вопросом и занимается театр. Если бы он не задевал самые тонкие струны души, не говорил о наболевшем, то не пользовался бы спросом у зрителей. Но нет, на спектаклях, о которых идет речь, аншлаги. Невероятно тяжелая тема не отпугивает. Актеров узнают на улицах, словно киногероев, и даже просят автографы. Речь идет о двух названиях: «Музыки и сигарет не хватит до весны» в Камерном театре и «Пять – двадцать пять или в поисках шамбалы» в Манекене.

Упаси Бог сравнивать, и все же они похожи. Оба – ультрамодны, то есть пропитаны духом нашего времени. Чат, SMS, реалити-шоу, цифровые трансляции – все это есть в спектаклях. И тут, и там на сцене молодые актеры, вчерашние выпускники Челябинской академии культуры и искусства. Есть и эпатаж, мешающий некоторым воспринимать происходящее на сцене. Такие зрители уходят, на что, впрочем, имеют полное право…

        Две истории взаимоотношений. Леха и Умка из «Шамбалы» знакомятся на лестничной клетке прокуренного подъезда. Пять месяцев безумного счастья… А потом что-то сломалось, и понеслось… Она сходит с ума, а он сводит счеты с жизнью. Это не финал, а заданные обстоятельства, с которых начинается спектакль. Потом Лехе будет предоставлена возможность вернуться к Умке с того света. Но это ничего не изменит. В этой невозможности, заданности обстоятельств и заключена трагедия.

        А вот другая история. Юля и Август через чат договариваются о самоубийстве. Зачем? Вместе – проще (хочется сказать – и веселее). Встречаются, едут за сотни километров на красивейший норвежский фьорд, и там… влюбляются друг в друга. Но вместо того, чтобы ценить любовь, делают попытку продолжить задуманное.

Такова фабула. А что за ней? Вместе со мной рассказывают режиссер «Музыки и сигарет не хватит до весны» Олег Хапов, актриса Марина Гез (Юля), режиссер «Шамбалы» Юрий Бобков и исполнители главных ролей Настя Сорокина и Алексей Тетюев (Леха и Умка).

 Олег Хапов различает театр до и после обеда. Каждый из них являет собой разную энергетику. После обеда, на сытый желудок можно смотреть мюзиклы и комедии: «Для того, чтобы сыграть измену своей жене, мне не нужно затрачивать «правильную» энергию. А вот для того, чтобы справиться с собой и не изменить, нужны энергетические затраты, и не малые. Вот тут и начинается живой жизненный театр.

Предлагаемое обстоятельство - ты хочешь уйти из жизни – актеры должны пропустить через себя. То есть, залезть в свою душу, представить, будто не их персонажи, а они сами хотят наложить на себя руки. Зачем, для чего, если есть любимая работа, перспективы, любящий человек рядом?»

Марина Гез: «Если я играю про смерть, должна иметь о ней преставление. Заходила на сайты, смотрела фотографии. Приходила домой в жутком состоянии, хорошо, что мой молодой человек, актер Камерного театра Дмитрий Олейников поддерживал меня». Марина была поражена: сколько молодых людей хотят попрощаться с жизнью. Интернет пестрит объявлениями: «хочу умереть вместе», «хочу умереть красиво», «меня бросил парень и я хочу умереть».

А вот еще одно признание актрисы: «Подруга моей юности повесилась из-за неразделенной любви. Не смогла найти выход из создавшейся ситуации. Обычные проблемы кажутся такими глобальными! Человек не знает, куда себя деть и выбирает наиболее легкий путь. Я расцениваю самоубийство как слабость».

         Пьеса Данилы Привалова «Пять – двадцать пять» - не менее сложный материал для театра. Тут к самоубийству примешиваются наркотики, конфликты с милицией, проституция.

Алексей Тетюев: »У меня был страх перед пьесой. Большинство из нас – ребята из благополучных семей. Поверят ли нам зрители? Но сама жизнь подтвердила правдивость пьесы. Я видел, как люди засыхали на моих глазах. Мой товарищ умер от передозировки в Новогоднюю ночь. И тогда я понял: слава Богу, что у меня есть театр – щит от всего жизненного негатива».

         Во все времена театр обращался к человеческой трагедии. Вспомним Древнюю Грецию, классицизм, весь 19 и 20 век. Неудивительно поэтому, что и в 21 веке драматурги обращаются к трагедии молодого поколения. Нужно лишь найти правильный язык, с помощью которого рассказать историю. И Камерному театру, и Манекену это удалось. Поиск был трудным, долгим, но интересным. Олегу Хапову пьеса немецкоязычного драматурга Игоря Бауэршимы давно «мылила» глаза. Хотел поставить ее в ТЮЗе – не сложилось. А осенью, во время дней немецкой культуры в Челябинске случился драматургический марафон в ночном клубе «Театро». Суть марафона в том, что актеры просто читают текст, проверяют его реакцией публики. Это дает возможность спрогнозировать успех или неуспех будущего спектакля.

Марина Гез:»Когда впервые прочитали пьесу, она мне такой ужасной показалась! Там в одном из монологов есть слова: «Ты будешь трахать меня!». И это предстояло вынести на сцену!»

        Как бы там ни было, а после драматургического марафона глаза актеров зажглись. Стали работать. И оказалось, что спектакль получается вовсе не депрессивным. В нем не только слезы, но и смех.

        «На первом показе я была удивлена: во многих моментах люди смеются, - вспоминает Марина Гез. – Это прибавило мне вдохновения».

        Юрий Бобков со своим курсом пошел другим путем. Предложил ребятам 33 современных пьесы. Стали делать этюды, и «Шамбала» пошла лучше остальных.

       «Возможно, я ухватился за этот материал и по еще одной причине, - рассказывает Бобков. - Меня волнует тема времени – исчезающего, проходящего сквозь пальцы. И в этом сюжете я увидел отчаянную попытку вернуться, что-то изменить в своей жизни. Что касается бытовых реалий, я шел от своих учеников. Когда они прочитали пьесу, заявили: этот сленг – отстой! Так говорили в «далеком» 2005 году! Что поделаешь, поправили немножко драматурга Данилу Привалова, благо, это не Антон Чехов. Помню, ходили с актерами по челябинским магазинам, «одевали» спектакль. Мне одна ветровка понравилась. Говорю Тетюеву: «Возьми!» А он: «Что вы! Леха такую никогда в жизни бы не надел!»

         И там, и там велись поиски внешней формы спектакля. Появилось сходное решение: камера снимает лица актеров крупным планом, и заснятое тут же транслируется на большом экране. Как говорится, «в режиме онлайн». Отчасти это решение было продиктовано содержанием обоих пьес. В «Музыке и сигарет…» Юля записывает предсмертное послание на видеокамеру. В «Шамбале» Бог и черт ведут небесное ток-шоу, превращая даже смерть в элемент гламура.

Была найдена единственно верная интонация: о серьезном как бы в шутку. Не акцентировать внимание на негативе, а сосредоточиться на общечеловеческих ценностях.

         Ну, и напоследок: зачем играть? Создатели спектаклей убеждены, что есть во всем этом глубокий смысл.

Марина Гез: «Последняя фраза, которой заканчивается пьеса и спектакль: «Давай уйдем!» Куда уйдем? Это можно толковать по-разному. Для меня смысл: «Давай уйдем с этого фьорда обратно в человеческую жизнь!» Я всегда выбираю жизнь. А иначе, зачем играть?

Алексей Тетюев:»Мы в финале выходим к залу, передаем приветы близким и желаем всем удачи. Пусть повезет в любви – это самое главное.