"Медведь! Медведь! Медведь!" Сентиментальная оперетка в 2-х частях по мотивам пьесы А.П. Чехова "Медведь". Либретто Т. Чередниченко, М. Кушнеровского-Добровольского, Г. Седельникова. Музыка Г. Седельникова и В. Брусса. Режиссер-постановщик - В. Мещанинова. Художник - С. Александров. Хореограф - Е. Красильникова. Камерный театр. Челябинск.

В Камерном театре опять поставили Чехова с песнями и плясками. Не они первые, да и они не в первый раз: на этой же сцене и в той же режиссуре уже пару сезонов поет и танцует чеховская "Свадьба". А уж на других-то российских сценах и вообще не счесть именно вокально-танцевальных прочтений чеховских одноактовок. Самое знаменитое - "Предложение", поставленное Иосифом Райхельгаузом в столичной Школе современной пьесы. Там Алексей Петренко танцевал с медвежьей грацией, а героиня Любови Полищук, обращаясь к герою Альберта Филозова, со сладострастием выпевала: "На таких на долгоносых только дуры не глядят!" (странно, что этот слоган не догадались использовать в путинской предвыборной кампании).

Причина такого прочтения именно тех чеховских пьес, которые сам автор называл "шутками в одном действии", на мой взгляд, вполне утилитарна. Пьесы эти коротки, не более двадцати страниц (в "Медведе" так вообще шестнадцать). Из драматического прочтения полновесного спектакля не получается, а если еще попеть и потанцевать, то вот вам и "сентиментальная оперетка в 2-х частях" (впрочем, действо такой протяженности уместнее назвать уже "оперетищей").

Фирменное свойство режиссуры Виктории Николаевны Мещаниновой - делать из простых историй весьма сложные и запутанные спектакли (в этом она истинная женщина, чья природная черта - создавать проблему из ничего). Вот и чеховскую историю о том, как просто встретились два одиночества и, как ни странно, костер разгорелся, режиссер вместе с многолюдной компанией либреттистов и композиторов превращает в чрезвычайно пестрое и многолюдное действо. Число персонажей, по крайней мере, утраивается. Возникает покойный муж главной героини (Виктор Нагдасев играет с мучительной отвагой). Кроме лакея Луки (Игорь Миногин) появляется горничная Пелагея (у Елены Ожигановой, как всегда, замечательное сочетание лукавства и сентиментальности, характерности и простодушия плюс вечная влюбленность - этой актрисе бы чеховскую душечку играть). Есть даже лошадь Тоби (Олег Барышев) с балетными ногами и бесконечно танцующие барышни и гусары (Как танцуют? Как умеют).

Что в итоге? В итоге то, что в одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году описал рецензент издания "Театр и жизнь": "Медведь" - это форменная шутка, построенная на "невозможном" анекдоте и не претендующая на "жизнь" или "естественность": Это очень нелепо, но и очень смешно: и потому вызывает неудержимый хохот в публике". Через сто с лишним лет подписываюсь под каждым словом, в том числе про "неудержимый хохот в публике".

Но посреди хохота приходится грустить, что в спектакле потерялась главная героиня. Замечательная (я ее давний поклонник) актриса Наталья Жернакова, кажется, не очень понимает, что играть в своей "вдовушке с ямочками". Кокетку, хищницу, светскую даму, даму полусвета, дуру, обманщицу, безутешную вдову? Ответа нет - в результате играется все сразу, а значит - ничего. Нет характера. Есть песни без конца.

Но там, где потерялась героиня, нашелся герой. Михаил Яковлев играет своего "медведя, бурбона и монстра" с неожиданной лирической силой и редкой внятностью. Очень просто. Играет, собственно, лишь то, что прописал в своем герое автор, не больше, но и не меньше, что очень важно. Играет про одиночество, усталость, про тоску о теплом доме и любящем сердце. "Измучился как собака, ночевал черт знает где - в жидовской корчме около водочного бочонка:" - он говорит это, и посреди опереточной суеты спектакля возникает пауза. Молчит усталый герой на сцене, молчит зал. Не хохочет. Сопереживает - это дороже стоит.

Важно отметить еще вот что. В Камерном поют все, кроме, быть может, директора. Но Михаил Яковлев еще и умеет это делать. Не как опереточный, но как драматический актер.

Мужская роль оказалась главной. Что, быть может, соответствовало замыслу драматурга. Он ведь вынес в название прозвище своего героя - Медведь.