http://www.theatre-studio.ru/library/catalog.php?author=kolyada

НИКОЛАЙ КОЛЯДА

 РОГАТКА

Пьеса в двух действиях

 Действующие лица:

 АНТОН - 18 лет

ИЛЬЯ - 33-х лет

ЛАРИСА - 30 лет

 Действие пьесы происходит в двухкомнатной квартире Ильи.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

ПЕРВАЯ КАРТИНА

Оглушительно визжат тормоза. Звон разбитого стекла. Это гонг, дающий начало спектаклю. Полумрак.

“Вагончик” - крошечная двухкомнатная квартира Ильи на восьмом этаже нового дома. На окне - тюлевая штора с большой дырой, которая заштопана внахлест черными нитками. Балконная дверь забита матрасом. Так хозяин квартиры зимой спасался от мороза. У стула одна нога привязана веревкой. У потолка - огрызок плафона, будто кто кусал его. Старое, продавленное кресло много раз чем-то обливали. Так и остались пятна. На дверях шифоньера, видно, сушили одежду - полировка слезла. Посредине комнаты - стол. На нем мусор, пустые бутылки, мутные стаканы. Мятые газеты, журналы, пара книг брошены на книжную полку, висящую на одном гвозде. Обои в квартире отваливаются. Все стены в кровавых пятнах. Хозяин квартиры будто назло кому-то давил клопов.

Все это в большой комнате.

Во второй, узкой, как гроб, стоит кровать с серыми простынями. Рядом - тумбочка, на ней телевизор. На кухне - стол, табурет. На подоконнике - банки и бутылки.

За окном огни многоэтажных домов.

Вечер.

На площадке грохочет лифт.

Чье-то бормотание, крики, всхлипывания, ругань.

Никак не могут попасть в замочную скважину входной двери. Долго открывают замок. Еще на лестничной площадке голоса.

Голос ИЛЬИ. Вот это-то я точно знаю: все врут, все до единого! Мыслишки свои подлючие скрывают! Все прячутся! Все, все, все! Жизнь нас так приучила, едрена копоть ... Знаешь, какая у нас жизнь? О-о! Классная! Вот когда не было цветных теликов, на кинескоп прилаживали пленку такую, цветными полосами ... Помнишь, нет? Вроде и серое и вроде цветное! Вот так и мы точно: все прячемся в свое болото, прячемся, а сверху все рисуем, рисуем, рисуем ...

Голос АНТОНА. Где у тебя свет?..

Голос ИЛЬИ. (через паузу). Ну, все, хватит ... Хорош! Пошел, вали отсюда ... Без тебя тут ... И так много чего тебе наговорил ... Вали, сказал! Помог инвалиду, и будя! Быстро, быстро, быстро!

Голос АНТОНА. Как хочешь ...

Пауза.

Голос ИЛЬИ. Чего стоим? Чего надо? Иди, тебе ведь сказал ... Добрый какой ... Добренький дядя ... Если бы все такими были добрыми, мы бы уже давно коммунизм построили ... Ну ладно, хватит, все! Толкни меня в комнату - и сваливай!

Голос АНТОНА. Давай я тебе помогу ... Спать уложу! Ты пьяный совсем ... Ну ладно, ладно, не выступай, не выступай ...

Голос ИЛЬИ. Я кому сказал, пошел отсюда, скотобаза, ну?!

Но Антон уже нашарил на стене выключатель. Зажегся свет. Тусклая лампочка осветила берлогу Ильи. Антон быстро осмотрелся, сразу все понял. Раскрыл входную дверь пошире, вкатил сидящего в инвалидной коляске Илью. Коляску везет так, что мы Илью не видим, только слышим, его ругательства.

ИЛЬЯ. Нет, ты посмотри, посмотри, какой гад ... Посмотри, какой тимуровец, скотобаза ... Ну, привез, привез ведь, чего еще надо, чего? Вали отсюда, ну?!

Антон прошелся по комнате, задрал голову. посмотрел на обглоданный плафон. Антону восемнадцать лет. На нем белая рубашка, джинсы. Явно пользуется бешеным успехом у девушек. Но в нем нет наглости и высокомерия, присущих обыкновенно таким смазливым пацанам. Красив, строен, прямые волосы откинуты со лба.

АНТОН. Твоя хата?

ИЛЬЯ. Снимаю.

АНТОН. Серьезно?!

ИЛЬЯ. Серьезно! Триста колов в месяц! Что, мало? Надбавка за особый комфорт! Все, вали отсюда, пошел, пошел! ...

АНТОН. Один живешь, нет?

ИЛЬЯ. Ну, сынок, ну, скотобаза ... Какое твое дело, какое, ну?! Закрой дверь с той стороны, быстро, сказал? Кому говорю, ну?!

Антон повернулся, вздохнул, пошел к двери.

Стой!

Антон идет к двери.

Стой, сказал! Стой! Стой, ну?

АНТОН. Чего?

ИЛЬЯ. (после паузы). Паря, помоги мне, а?

АНТОН. Чего? В ту комнату? Чего тебе?

ИЛЬЯ. (смеется). Испугался ... На горшок меня сажать не надо пока. Сам управлюсь ... Успокойся ... Слушай, старик ...У меня там, в шифоньере, спрятан фуфырек ... Ну, бутылочка! В углу там ...Достань ... Я на ночь всегда оставляю, заныкиваю ... А то страшно одному ... Давай, тащи сюда ... Давай, давай ...

АНТОН. Куда тебе еще? И так в сиську пьяный ...

ИЛЬЯ. Сам ты ... Понял? Не учи отца детей заказывать ... Давай, давай, не выдрючивайся ... И тебе налью ... Вместе шандарахнем ... Ты не думай, я добро помню ... (Смеется.) Ага! Отолью тебе за спасение полторашечку! Молодой человек! Вы спасли жизнь калеке, инвалиду! Дорогой товарищ гражданин! Надо личность вашу пропечатать в газетах! Орден надо вам дать! Медаль! Деревянную! Именное оружие вам надо! Часы! Грамоту! Нашел? (Сам поворачивает коляску.)

Первый раз мы видим его лицо. Одет очень грязно. Лицо желтое. Глаза черные, злые и трезвые, а руки пьяные. Летают туда-сюда. Какие-то необыкновенные руки у Ильи. Белые, тонкие, невероятно длинные пальцы

АНТОН. (порылся в шкафу, тог накренился. чуть не упал на Антона). Эта?

ИЛЬЯ. Эта ... вон стаканы ... Открой ... Не надо, не надо мыть! Пусть так, не надо!

АНТОН. Грязные ...

ИЛЬЯ. Не сдохнем ... СПИДа нету ... Я не сдыхаю, и ты не сдохнешь. Ем, пью никогда не мою ... Налей мне ... О, так! Как говорил один мой знакомый алик налей каши, насыпь супу ... Хватит, нормалек! (Жадно выпил. Сморщился. уронил голову на грудь, дернул плечами.) Зараза ... Противная ... Противная ...и вкусная ... А ты?

АНТОН. Я не буду ... И тебе не надо было бы тоже ...

ИЛЬЯ. Ну, ты! Учишь ... (Отъехал от стола, глядит на Антона в упор. Рассматривает долго, с ненавистью его одежду, лицо.) Ишь ты какой ... Совсем еще молодой человек, а учишь взрослых дядек: орешь ... Смотри-ка ты, какой хороший ...Правильный, ага? Кобель с комсомольским значком ... Видали мы таких уродов, видали на одном месте ... Ишь ты, а? Нет, ты посмотри, какой попугай залетел в мои хоромы ... Много баб испортил, а? Кидаются они, наверное, на тебя, на чистого, на ухоженного, на вылизанного, ага? В очередь стоят, так? У меня тут таких не бывало, тут только алкаши уличные собираются ... Ишь ты какой ... (Вдруг.) А ты знаешь, пацан, что у меня ни одной женщины не было ... Никогда! Ни разу! В жизни! Я ни с кем ни разу не спал! Мне тридцать три года, а я - мальчик! Понимаешь ты, нет? Я ведь серьезно тебе говорю, а ты смеешься мне тут ...

АНТОН. Я не смеюсь ...

ИЛЬЯ. Молчать, когда я говорю! Нет, ты мне скажи, почему мне тридцать три года, а я - мальчик? Почему? Ну? Почему у тебя все есть, а у меня - ничего? Почему я себя должен изнурять онанизмом, можешь ты мне это сказать или нет? А-а! Понял! Это все потому, что я - безногий калека, а ты - двуногое животное! Сука ты, как я вас всех ненавижу, если б кто знал, как я вас всех ненавижу, ненавижу, если б кто знал, как ненавижу!!! (Размахнулся и кинул стакан в Антона.)

Антон увернулся, стакан ударился о стенку и разлетелся по квартире мелкими кусочками.

Уйди, сука ... (Тихо.) Уйди ... Уходи, или убью тебя ... Сволочь ... Пацан ... Коммунисты подлючие, наплодили героев, Павликов Морозовых, сдохнуть человеку не дают, так и кидаются в омут, под колеса поезда, в горящий дом, под машину! Всех спасают, всех! Чтоб только потом три строчки в газете про них написали: совершил подвиг, спас человека! Скотобаза, да кто тебя просил меня спасать, кто, ты, сволочь, кто? Уходи отсюда, сказал, а то убью ... Зашибу тебя, говорю, слышишь? Ну, что встал? Не веришь, что я могу по затылку долбануть? Не веришь? Или думаешь, я не достану? Я шустрый ...

АНТОН. Что ты, как собака, на людей кидаешься?

ИЛЬЯ. Уходи, говорю!

АНТОН. (спокойно). Сейчас. Уйду. Шнурки поглажу. Может, мне тут понравилось. Бей, если хочешь. Не пойду.

МОЛЧАНИЕ.

ИЛЬЯ (вдруг). Ну, оставайся. Только смотри: я могу всяких дел натворить, а с меня спросу нет - я калека полунормальный ... Так что смотри сам, дело твое ...

АНТОН. Не пугай. Пуганый.

Пауза.

ИЛЬЯ. На. Открой. Любимое блюдо. “Завтрак туриста” ... (Достал из старой холщевой сумки, которая висит на спинке коляски, банку консервов.)

АНТОН. (протянул руку, взял банку. Ищет глазами нож). Ножа нету? Чем открываешь?

ИЛЬЯ. Под ванной поищи. Должен быть там.

АНТОН. Под ванной?

ИЛЬЯ. Я ножи прячу. Боюсь.

АНТОН. Чего боишься?

ИЛЬЯ. Зарезаться! В ванной, говорю!

Антон хмыкнул. Сходил в ванную, вернулся с ножом.

Нашел? Назад потом отнеси ...

МОЛЧАНИЕ.

АНТОН. А ничего ты живешь, нормально ... А я-то думал: где да где твоя хата? А у тебя вон где ... Я тебя все время вижу. Ты у гастронома сидишь ...

ИЛЬЯ. Ну?

АНТОН. Да нет, я просто так смотрел. Смотрел часто на тебя. Как тебе деньги кидают - смотрел.

ИЛЬЯ. Позавидовал небось?

АНТОН. Чему?

ИЛЬЯ. Ну, вот, мол, ни хрена не делает, а деньги лопатой гребет за просто так? Честно скажи: позавидовал, ага?

АНТОН. Ага. Позавидовал. Чему завидовать-то? Чего ты придуриваешься? Так просто стоял, смотрел на тебя: на твои руки, на твои пальцы ... У тебя пальцы очень длинные ... Как у пианиста ... По телевизору одного такого показывали ...Такой, лохматый. У него такие же ...

ИЛЬЯ. Пальцы? Пальцы как пальцы ...

АНТОН. А еще у тебя глаза злые. У всех нищих ... Ну, то есть у всех таких ...

ИЛЬЯ. Ладно, ладно, говори, не бойся, не убью ...

АНТОН. У всех таких, как ты, глаза просят: “Дай копеечку!” А у тебя нет. Смотришь так зло, с ненавистью на всех и “Беломор” куришь. Одну за другой, одну за другой. Аж захлебываешься ...

ИЛЬЯ. Что-то я тебя не припоминаю ...

АНТОН. А я заметил: ты людей не запоминаешь. Не смотришь на них. Я тебя сколько дней подряд наблюдал. А позавчера ты пьяный ехал по улице, сумкой махал ... Кого достанешь - хлоп! - по заду, и матерился семиэтажными! Надо у тебя учиться, уроки брать ... Зачем ты пьешь? Сгоришь от водки.

ИЛЬЯ. Не твое дело. Налей еще и дай закурить. “Беломор” на кухне, пачка на столе есть, нераскрытая ...

Антон сходил на кухню, принес папиросы. Налил в стакан вина, протянул Илье.

МОЛЧАНИЕ.

На кухне кран текет.

АНТОН. Течет.

ИЛЬЯ. А?

АНТОН. Не “течет”, а “текет” ты говоришь. Надо - “течет”.

ИЛЬЯ. Грамотный какой. Замечания будет делать ... (Выпил. Помолчал.) Тебя как зовут?

АНТОН. Антон. А тебя?

ИЛЬЯ. Мама сука Ильей назвала. Где живешь?

АНТОН. На допросе, ага?

ИЛЬЯ. Ты еще не знаешь, что такое допросы. Где живешь, тебя спрашиваю,ну?

АНТОН. Дом напротив. Первый подъезд. Семнадцатая квартира.

ИЛЬЯ. Сколько лет?

АНТОН. Ну, даешь ... Восемнадцать. Дальше?

ИЛЬЯ. Почему не в армии? Кто будет родину защищать? Я, что ли? Да на хер мне нужна!

АНТОН. (хмыкнул). Анекдот есть такой. Про Устинова. В институте учусь. Лесотехническом. Первый курс закончил. Слушай, у тебя на кухне таракан с отчаяния кинулся в банку с водой. И утоп. Ему кушать охота была ...

ИЛЬЯ. Самому жрать нечего. Еще тараканов кормить. Потуши-ка свет, паря ... Глаза болят ...

Антон потушил свет. В комнате полумрак. Антон сел верхом на единственный в комнате стул, смотрит на Илью. Илья долго молчит, курит. За окном неясные, странные, неземные, непонятные звуки ночного города. Такие же странные эти два человека. Словно серебряные нити протянулись между ними и соединяют их.

(негромко). Развлечение тебе, гляжу, ага? Надоело ходить в рестораны, в кино, на танцы, по бабам? Тут хоть что-то солененькое, не сладкое, ага? Так ведь? Какой-то калека грязный без ног, бардак в квартире, тараканы, клопы, пьянь, пыль ... Ага, так? Аж глаза блестят от радости, руки дрожат от волнения, так? Что, злые у меня глаза?

АНТОН. Сейчас - нет.

ИЛЬЯ. Сейчас - темно!

АНТОН. Я все равно вижу ...

ИЛЬЯ. Ишь ты, кот блудливый ... Видит он, вы только посмотрите на него ... В темноте видит, котяра блудный ...

АНТОН. Ты что, правда, хотел помереть?

ИЛЬЯ. (взвизгнул). Не твое дело! (Пауза.)Лезешь, скотобаза, в душу ... Не лезь! Не лезь! Не лезь!

Большая пауза.

(Курит, руки у него дрожат.) Все вранье, вранье все, понял, пацан? Цветная пленка все это ... Вранье ... Я, я, я тебе это говорю. Запомни, учись: помирают не так, а втихомолку, тайком, украдучи. Когда хотят помереть, непонарошку ... А я - я просто так. У меня душа ноет, кричит, задыхается ... Всем в харю свои гнойники хочу сунуть ... Вот и концертирую поулкам-переулкам ... Особо большой беды не было, если б меня грузовик этот придавил бы, но я бы про это знал, знал, еще с утра знал бы ... Чувствовал бы. Ну, смерть, то есть ... Она заранее сообщит, я знаю ... Не чувствовал! Понимаешь, нет? Я трус. Я не могу нажраться таблеток и подохнуть тут, не могу! Трус! Я не могу сдохнуть в этой берлоге втихомолку, ночью, не могу ... Хотя пора, давно пора ... Чего небо коптить, чего ждать? Нечего ... Боюсь ... Трех предсмертных секунд боюсь ... Они мне даже снятся ... Часто снятся ... Мне многое снится. Мне все снится. Вся жизнь наперёд снится. Три года, кажись, назад снилось, что я буду сидеть вот так, здесь, а ты - там. Ты снился. Снилось. Сейчас только вспомнил ... Ты и я ... Сидели ...

АНТОН. У меня тоже так бывает ...

ИЛЬЯ. А? (Пауза.) Ну, да ... Да ... (Пауза.) Я еще когда был маленьким, мне приснилось, что когда мне будет двадцать, я попаду в аварию, мне отрежут ноги, и я буду кататься на инвалидной коляске ... Мне, помню, так понравилось кататься в коляске ... Маленький был! Проснулся и смеялся, радовался ... Лет десять назад снилось еще ... Будто у меня ноги деревянные и я лежу на кровати. В комнате вот такой свет, с улицы ... Темно. Никого нет, и звук такой в ушах, будто сверлит ... Жук вот ... А ноги у меня деревянные, а в них завелся жучок, червяки какие-то ... В дереве завелись и точат его ... И вот я лежу, а ноги мои ломаются, разваливаются, лопаются, как трухлявое дерево, гнилое такое дерево ... А ноги - мои, мои, они живые, и мне так больно ... Вот так прямо и чувствую, как они делают дырки в моих ногах, в живых моих ногах. А я лежу - и ничего не могу сделать, не шевельнуть даже, рукой не могу, пальцем ... Страшно ...

Пауза.

А тебе ... тебе снятся сны?

АНТОН. Часто. Бывает такое.

ИЛЬЯ. (подкатил коляску к Антону, глухим шепотом, дыша ему в лицо). А тебе снятся голые девушки?

АНТОН. (помолчал). Бывает ...

ИЛЬЯ. (с жаром). А мне снятся, снятся каждый день! Каждую ночь! Их много, целые толпы, много вокруг! Голые, красивые, купаются, танцуют, много! А тут рядом - будто мужики ... Тоже голые, тоже красивые, купаются с ними, радуются, прыгают ... (Пауза.) Стыдно, да?

АНТОН. Чего стыдно?

ИЛЬЯ. Ну, что я так говорю стыдно, да? Взрослый дядя и ...

АНТОН. Ничего стыдного нет. Нормально. Ты ведь мне говоришь. А не кому-то там. А я никому не скажу ...

ИЛЬЯ. Да я не про то, что ты скажешь или не скажешь. А просто ... Такое вслух не говорят. Нельзя. Стыдно.

АНТОН. Если человеку доверяешь, как самому себе, то можно говорить. Я так думаю.

ИЛЬЯ. Таких человеков нет. Все! Нет! Молчи! Хватит, я тебя постарше почти в два раза. Я знаю. (Пауза.) Да я все вру. Я пьяный. Мелю что попало. А ты слушай, слушай, что я вру. Все ерунда. (Шепотом.) А у тебя дома есть слайды, картинки, карты?

АНТОН. Какие картинки?

ИЛЬЯ. Ну, будто не понимает! Картинки! С голыми девушками!

АНТОН. А-а. Есть. Какие-то из журналов. Собирал когда-то, ага. Только они не с девушками, а с бабами, суками. Девушки на такие картинки не снимаются ...

ИЛЬЯ. А-а. Ну да ... Правильно. Умный ты, однако. Верхнее образование, ничего не скажешь ... Принесешь мне посмотреть? Ну, позырить?

АНТОН. Чего?

ИЛЬЯ (раздражаясь). Ну, картинки?

АНТОН. Принесу. Сейчас?

ИЛЬЯ. Потом. Придешь еще?

АНТОН. Зовешь?

ИЛЬЯ. Зову. Ты молчишь хорошо. Много молчишь. Я таких уважаю. Другие базарят не по делу и много. А ты слушаешь. Почему не спросил меня, с кем я тут живу? Почему - это, почему - то? А?

АНТОН. Я и так все вижу.

ИЛЬЯ. Правильно. Молодец, пацан. Молчи больше. Я тебе еще много чего перескажу. Сам. Я тебе вот еще один сон расскажу. Такой, интересный ... Мне неделю назад приснился. Будто я ворона. Вот лечу, лечу над городом. Над своим домом лечу, мимо балкона, лечу, лечу ... Перья у меня черные, крылья такие, знаешь ... И каркаю, каркаю, а получается: “Я ворона! Я никакого пола! Я ни женского, ни мужского! Я плюю на вас на всех с этой высоты! Я смотрю на вас на всех с презрением! Я еще триста лет буду летать и кричать вам про себя! Я еще триста лет проживу!” А потом вдруг говорю: “Ку-ку! Ку-ку!” Смешно, ага?

АНТОН. Летаешь - значит, растешь.

ИЛЬЯ. (долго молчит, со злостью). Ноги вырастут, не знаешь?

АНТОН. (кашлянул). А правда, ты один тут живешь?

ИЛЬЯ. Ага, ясно. Хочешь спросить: ты один тут живешь или с кем? Все. Ясно. Вали. Раз такие вопросы начались - до свидания. Гуд бай! Я спать хочу. Пьяный я ... Иди, иди, крути педали, пока не дали. Спать хочу! Мне надо спать, понял? Как-никак со смертью сегодня чуть не поцеловался ... (Усмехается.) Иди. Придешь еще?

АНТОН. Приду.

ИЛЬЯ. Когда придешь?

АНТОН. Завтра.

ИЛЬЯ. Во сколько? Скажи точно.

АНТОН. Вечером.

ИЛЬЯ. Точно говори, ну?!

АНТОН. Ну, завтра, в девять. В девять!

ИЛЬЯ. Иди ...

АНТОН. Пока ... (Пошел к двери, обернулся. Немного постоял, вышел, хлопнул дверью.)

ИЛЬЯ. (вслед, не двигаясь). Не обмани меня, слышишь? Э! Не обмани меня, говорю! Ну? Меня обманывать нельзя ... Слышишь, нет? (Пьяно мотает головой, негромко бормочет.) Желаю вам счастья, успехов в труду, желаю вам радостей в новом году ... Нет, не так ... Желаю вам счастья, успехов в труде, желаю вам радостей в новом годе ... Слышишь? Не обмани меня ... Слышишь меня? Не обмани ... (Толкает коляску к окну.)

Форточка открыта и штора чуть шевелится от теплого летнего воздуха.

Илья долго смотрит на ночной город. Синий свет с улицы освещает его фигуру в коляске - жалкую, скорчившуюся ... Он смотрит и смотрит долго и настойчиво в окно, словно пытается что-то там увидеть.

Красная реклама большого гастронома где-то далеко-далеко то вспыхнет, то погаснет, то вспыхнет, то погаснет ...

Илья засыпает, продолжая бормотать какие-то слова ...

Первый сон

Эхо откликается на голоса. Не то люди ходят по комнатам, не то их тени летают. Вот идет Илья. Идет, улыбается счастливо, весело. Опустился на корточки, гладит невесть откуда появившуюся здесь кошку.

ИЛЬЯ. Ай, какая ... Ай, какая!.. Я тебя знаю, кошечка, знаю ... Тебя зовут Багира, потому что ты черная ... Черная и блестящая кошка ... Уй, какая ты красивая ... Я знаю, это ты, ты, ты бегаешь по деревне и пьешь молоко у коров, выцеживаешь их, за титьки тягаешь, это ты, ты ... Это все ты, черная кошка! Нет, нет, ты не кошка, ты старуха, которая живет в сорок шестой квартире ... Ты только по ночам превращаешься в кошку, в черную кошку ... Сейчас я заверну тебя в полотенце, в зеленое махровое полотенце, напущу полную ванну воды и утоплю тебя, утоплю ... Ты будешь дергаться в моих руках, умирать, умирать ...

АНТОН. Не надо, не надо! Потом всю жизнь будешь вспоминать об этом и бить себя по пальцам. У тебя красивые пальцы ...

ИЛЬЯ. Ты почему ходишь голый?

АНТОН. Разве я голый? Я одет. Ты меня совсем не видишь ... Тебе нужно очки выписать. Не надо, не убивай кошку, не топи ее. Это старуха, человек, а не кошка ... Нельзя убивать человека.

ИЛЬЯ. Ты почему такой добрый, всех жалеешь? Таракана моего на кухне и того пожалел ...

АНТОН. Потому что меня никто не жалел.

ИЛЬЯ. Ай, кошка загорелась! Горит, горит, горит черный огонь! Черный! Ай! Огонь! ..

Звон разбитого стекла.

ВТОРАЯ КАРТИНА

Та же квартира. В комнатах наспех прибрано. Даже пол вымыт. На стол газета постелена. Чисто. Илья сидит у приоткрытой двери на коляске. Голова свесилась. Спит.

Раннее утро. В окнах ослепительное солнце. На лестничной площадке появился Антон. Заглянул в квартиру, увидел Илью. Долго смотрит на него. Молчит.

АНТОН. (кашлянул). Дверь нараскоряку. При коммунизме, гляжу, живешь, ага?

ИЛЬЯ (сразу проснулся, испуганно улыбается). Пришел ... Здорово ... Здорово ... А я тебя вчера ждал. Вечером. В девять. А ты не пришел. Думал, неправда. Так и уснул тут, у порога. Дверь открыл. Думал, неправда. Думал, спьяну привиделось, приснилось. Так ты приходил?

АНТОН. Вчера - нет. Не смог, старик.

ИЛЬЯ. Нет, позавчера? Позавчера приходил, ага? Ну, со мной вместе? Я тут что-то болтал, пьяный был ... Ты того ... Не обращай внимания. Ладно?

АНТОН. Ничего ты не болтал. Так, поговорили по душам. То-се, пятое-десятое ... Все нормально. Вот держи. Картинки. Ты их просил.

ИЛЬЯ. Брось, не надо. Я же пошутил, чего ты? Зачем мне? Не надо. Подумаешь еще, что я на этом самом деле звезданутый. Я все наврал тебе, наврал. Пьяный был. Шарики за ролики. У меня на самом деле все хоккей. Все в полном порядке, хоть и инвалид. Ты не подумай. И баб у меня целая куча была. Так что ты не думай. Наврал я. И сейчас ходит ко мне вот сюда одна, соседка моя ... Эта, как ее, Лариска ... Я тебе тут наговорил семь верст до небес, ты не думай ... У меня все в порядке, все выходит, так что ты ... зря ты ...

АНТОН. (помолчал). Ты как эти.

ИЛЬЯ. А?

АНТОН. Ты как эти стал.

ИЛЬЯ. Кто - эти?

АНТОН. Мужики-хвастуны. Ненавижу их. Врут, врут и не краснеют. Хотя - нет, ты покраснел немножко. Маленечко! А эти - ну, половые просто гиганты! И с той они, и с этой, и с теми тремя! А все вранье на самом деле. У тебя, гляжу, бзик на этом. Успокойся, успокойся. Чего ты такого сказал? Ничего страшного! Делов-то. Все спокойно, нормально ...

МОЛЧАНИЕ.

ИЛЬЯ. А чего, и стакан в тебя кидал, ага? Было такое? Извини, пьяный был ...

АНТОН. (улыбается). Ничего. Не попало. На, я тебе принес похавать. Из дома взял. Все свежее, мать делала. Не брезгуй. (Достал из пакета сверток, положил его на стол.)

ИЛЬЯ. (машет руками). Нет, нет, нет, убери, не надо! У меня там полно на кухне! Не надо, убери, не надо ...

АНТОН. Ладно, не выступай. (Достал из сумки яблоко, ест.) Ты, главное, не пей. Я понимаю, конечно, тоскливо, но все равно - не пей. Не надо. Делом займись каким-нибудь, что ли ... Ну, выжиганием там, не знаю ... Лобзиком, что ли ... Хочешь, принесу? У меня дома осталось, еще со школы. Ну, не смертельно ведь то, что ты ...

ИЛЬЯ. (тихо, злобно). А ну пошел вон отсюда, козел ... Вон, сказал. Будешь тут в голове масло ковырять. Еще одно общество “Милосердие” выискалось ... Уйди, говорю, скотобаза ... Как двину сейчас промеж глаз, так карачун тебе придет, ну?!

Пауза. Илья откатил коляску к окну, смотрит за занавеску. Закурил.

АНТОН. (весело). Съешь мороженое.

ИЛЬЯ. А?

АНТОН. (смеется). Съешь, говорю, мороженое, остудись. А то ваше благородие завсегда без дела лаяться изволите ... Ладно, брось. Прости, старик. Не хотел я. Из лучших побуждений ведь. Прости. Ну, ладно, пустое все. (Подходит к Илье, присаживается перед коляской, заглядывает ему в глаза.) Давай, не дуйся. Мир? Ну, мир? Расскажи лучше, что сегодня снилось. Ну? Мне твои сны нравятся. Они как настоящие. Какие-то странные, живые ... Давай, а?

ИЛЬЯ. (курит). Развлекалку себе нашел, да? Говорящую, ага? Говорящая игрушка, только без ног, на коляске ездит. Так, ага?

АНТОН. Ну, ладно, хватит. Как мышь на крупу надулся. Ну, что снилось сегодня, а?

ИЛЬЯ. (смотрит в окно). Черная кошка снилась.

АНТОН. Кошка? Черная? Это к неприятностям! Точно, Илья!

ИЛЬЯ. (смеется). Ты как бабка-гадалка. Еще надо? Держись. Снилось, что ты тут по квартире без трусов носишься. Съел?

АНТОН. (серьезно). Голый? Совсем? Эток стыду.

ИЛЬЯ. (улыбается). Еще что-то было. Не помню. Дай сюда картинки. Потом посмотрю. (Положил “картинки” на подоконник.) Слушай, может, выпьем, а? Давай, по маленькой? А то чего так сидеть?

АНТОН. Не надо больше ...

ИЛЬЯ. (весело). А мы больше и не будем! А меньше - меньше будем. Ага? Так, да?

АНТОН. (ест яблоко, смотрит на Илью). Хочешь?

ИЛЬЯ. Давай.

АНТОН. У меня больше нет. Одно. Я куснул. Не брезгуешь?

ИЛЬЯ. Давай, сказал ... (Взял яблоко в руку, осторожно куснул его. Смотрит на Антона. Закашлялся.) Пожалел, гад ...

Смеются.

АНТОН. Ага, жалко стало. Лопнешь от моих яблок, растолстеешь. (Пошел по комнате, сунул руки в карманы, штанов. Смотрит на стены.) Клопов давишь? Не так надо, старик! Надо послюнить пальчик - раз! - а потом клопика осторожненько отнести в унитаз и там его, подлеца, утопить!

ИЛЬЯ (смеется). Ас ты! У тебя дома клоповник поди, ага?

АНТОН. Нет, ты что! У меня дома чистота идеальная, стерильная. Как в опера-ционной. Мамаша учительница, папаша тоже. Воспитывают меня до отупизма. А клопы - клопы у одного моего товарища. Он так делает. В унитаз, в смысле.

ИЛЬЯ (помолчал). Много у тебя товарищей?

АНТОН. Пустое все. Скучно. Везде одно и то же. Пить пробовал - не нравится. Голова потом на утро болит. Музыка не в кайф. “Самоделка”, кружки эти все - ну их. (Потянулся.) Скука.

ИЛЬЯ. А подружки у тебя есть? Есть? Много.

АНТОН. Нету. Была одна. Обиделась. Я ее обидел. (Вдруг присел рядом, взял Илью за руку, смотрит ему в глаза). Хочешь, я тебе про нее расскажу? Ну, просто, что у нас с ней было. Никому не рассказывал, а тебе расскажу. Ты мне тогда про себя рассказал, я тебе поверил.

ИЛЬЯ (убрал руки). Я пьяный был, врал.

АНТОН. Сейчас врешь! Не ври! Опять как улитка в раковину ... Я тебе тоже хочу рассказать, ты меня поймешь ... Знаешь, у меня с женщинами ничего не выходит, не получается ...

ИЛЬЯ. Ну?

АНТОН. Только ты не подумай там чего такого ... Я тебе честно говорю, ты не расскажешь никому, я знаю. И смеяться не будешь. Мне страшно, понимаешь? От того, что так получается - страшно. Уже три раза с женщинами в постели лежал и не выходит, понимаешь? Первый раз так было: пришел в нашу общагу, к ребятам. Там какая-то пьянка, ну и одна девчонка ко мне привязалась. То есть их двое было в комнате, пили шампанское все вместе. Вторая потом ушла, а мы с этой легли на кровать, свет выключили. Она разделась, совсем темно, не видно. Я первый раз женские груди увидал рядом с собою, близко, она в одних только плавках осталась. А я - голый совсем ... Она не давалась сначала почему-то, а потом, когда совсем разделась, догола, у меня ничего не вышло. Она разрешила, а у меня ноль, ничего не вышло. Понимаешь? Ну, как это называется? Не возбудился, вот. Я ей говорю: сделай что-нибудь ... Ну, хотел, чтобы она сделала как вот на этих картинках, так же ... А самому стыдно-стыдно. А она вдруг - хр-р-р! - и усну-ла!

Оба хохочут.

ИЛЬЯ. Ну, ты бы ее сонную, что ли ...

АНТОН. Да какое там с сонной! У меня всякое желание с ней спать и подавно пропало, когда она захрапела. Она, правда, потом проснулась, терлась чего-то, хотела, вроде ... А я - ноль. Повернулся к ней задом - и спать. Ну, не спал, а так, лежал ...Утром так стыдно-стыдно было, до ужаса. А ведь ничего не было! А стыдно. Оттого и стыдно, понимаешь? А если б что-то получилось - совсем сгорел бы от стыда ... А потом у меня было два раза с другими, тоже по пьянке. И опять то же самое. Обнимаемся, целуемся, а у меня ноль, “полшестого”. Понимаешь? А от страха аж коленки трясутся ... Вообще-то у меня все в порядке, ну, по утрам когда, все - на месте ... А так не выходит. Почему, не знаешь? Может, к врачам сходить? Стыдно. Как рассказать? Почему это, а? От страха, да?

ИЛЬЯ. (откатил коляску в сторону). Мне-то зачем все это рассказываешь? Я-то откуда ... Ни бе, ни ме, ни кукареку ... Нашел спеца в таких делах ...

АНТОН. (помолчал, глядя в пол). Не знаю. Фу-у! Рассказал тебе, хоть и стыдно, а сразу, знаешь, как-то легче стало ... Ага? Мы с тобой похожи, скажи?

ИЛЬЯ. Скажу. Похожи. Два брата-дегенерата. Два придурка. Оба дураки - как штаны пожарного.

АНТОН. (помолчал). Скажи, а что ты делаешь целыми днями? Просто так сидишь? Или книжки читаешь?

ИЛЬЯ. Ага. Писателей Белого и Красного. Аж до Зеленого добираюсь. Какие книжки? Зачем они мне? Встану утром - еду к гастроному. Лифт у нас часто не работает, плохо. Ползу вниз сам, никого не прошу. И назад, если не работает лифт, то же самое, на восьмой этаж. Хотел обменять на первый - не выходит. Никому эта клетка не нравится. Да мне плевать. Приеду к гастроному. Посижу, пособираю. Мне дают много, жалеют. Думают, афганец. Пока молодой - дают. Соберу на фуфырь - на два. Выпью. Один, в парке. Там тихо. Или с кем-нибудь, кто скинется. Опять собираю потом. Летом хорошо, тепло ...У меня еще одна коляска есть, маленькая. Пристегнул ее - и погнали с ветерком. Только она натирает быстро. Потом раны, кровь текет ... течет ... На этой тоже езжу. Она, правда, большая, но ничего. Вообще, у меня все - замочись! Все - классно.

АНТОН. А протезы у тебя есть?

ИЛЬЯ. В ванной стоят, возле унитаза. Я их замачиваю, чтоб не рассыхались ... (Смеется.) Тяжелые. Их тащишь, да еще себя тащишь, да еще два костыля - пупок надорвать можно, ну их! Тяжело. Так - легче.

АНТОН. А где родственники у тебя? Есть они?

ИЛЬЯ. Мать со мной жила. Потом куда-то уехала. На Север. Ей со мной тяжело, трудно. Бросила квартиру, все кинула и улетела. К мужику какому-то. Не пишет даже. Отца нету у меня. Она нагуляла. Она гулевая, сука, мать моя ...

АНТОН. Не надо так про мать.

ИЛЬЯ. Заткнись. Тоже мне.

Пауза.

Я знаю, что говорю. Чистенький какой ...

АНТОН. А соседка? Ну, ты говорил?..

ИЛЬЯ. Лариска-то? А-а. Тоже такая. Весь квартал ее знает: “Лариса-добро-пожало-вать”. Кликуха у нее такая. Пристроилась ко мне. Да она такая, нехорошая, грязная. “Муж уехал на рыбалку, приходите все на палку”. Добрая, правда. Ходит, убирает тут. Я ее не прошу. Хочет меня захомутать, переспать со мной. Квартиру прибрать к рукам. Я ей на это говорю: “Купи ГЗМ!”

АНТОН. А что это такое?

ИЛЬЯ. ГЗМ-то? Губозакаточная машина! Ну, чего она губы-то раскатала на мою квартиру?

Оба смеются.

Она с соседями живет, тут, за стенкой. Снимает. За тридцатник в месяц. На заводе на каком-то работает, что ли. Нужна она мне, как козе баян. Ей квартиру надо, меня - не надо ...

АНТОН. Ясно ... А пенсия у тебя есть?

ИЛЬЯ. Есть. Приносит письмоноска. Пенсия хорошая. Все равно мало. Мне с работы ее дали. Они там нарушили что-то, и мне потому пенсия хорошая. Мне во Владике тросом ноги перебило. Я на плавбазе работал. Давно это было. Тринадцать лет назад, как я приехал к матери. Вернее, привезли. (Пауза. Сжимает и разжимает пальцы.) Видишь, все вроде тебе рассказал. Скучно, ага? Ничего особенного, так, ерунда ...

АНТОН (махнул рукой). А-а! У меня тоже - ничего особенного!

ИЛЬЯ. Ну да, не скажи. Это так в жизни заведено: кому бублик, а кому дырку от бублика. Ты ходишь. Тебе классно, замочись. Пошел, поехал, куда хочешь завалился, все хоккей. Чего еще надо? А у меня годы текут, текут, знаешь ... А все пусто ...

АНТОН. Ну да, наверное ...

ИЛЬЯ. Я пока бегал, не замечал, что ходить - кайф. Понимаешь? Ноженьки мои сгнили сейчас где-то давным-давно уже, в больнице, в помойной яме ... А я тут.

Пауза.

Слушай, Антон ...

АНТОН. (очнулся). А? Ты что-то сказать хотел, да?

ИЛЬЯ. Я говорю: тебя ведь Антоном звать, ага? Слушай, что сказать хочу тебе ... Я стесняюсь с тобой почему-то. Боюсь немножко. Давай, все ж таки я выпью, расслаблюсь и еще поговорим про что-нибудь ... А то не в кайф, стыдно как-то ... Давай? Ты торопишься куда, нет?

АНТОН. Нет. Не пей, Илюха. Не надо, не пей. Зачем?

ИЛЬЯ. Ладно, ничего, ничего. Ты погоди ... За знакомство вроде, а то - как? Сейчас, постой ... (Быстро толкает коляску по комнате. Нашел в шифоньере бутылку. Тороп-ливо открывает ее зубами. Налил в стакан, который стоял на подоконнике. Быстро выпил. Тяжело дышит.) Хочешь, я тебе смешное расскажу? (Вытирает вспотевшие руки о штаны.) Это я к тому, что помирать страшно, зря выступаю я. Слушай. Я тут на днях напился и упал. Ну, уснул и упал с коляски. Голова вон туда, под телевизорную тумбочку попала. Ага! Смешно! Просыпаюсь ночью: темно, головой - дрыг! Дрыг! Чувствую: доски сверху. Я и подумал: закапывают меня, хоронят, подумал ... Как давай орать, что есть силы, как давай орать: “Суки, суки, я живой, живой еще, не закапывайте! Не закапывайте, суки! ..” - ору ...

Смеются.

Лариска прибежала, она за стенкой тут. А я все ору и ору: “Я живой, живой, живой! ..” А еще я плачу часто.

АНТОН. Да брось ты ... Плачешь?

ИЛЬЯ. Да нет. Я не про то, про другое! Это тоже смешное. Выпью водки, читаю вон Конституцию или Программу партии - и реву, уливаюсь слезами, сопли аж до пола развешу ...

АНТОН. (улыбается). А почему?

ИЛЬЯ. Не знаю. Охота так.

Хохочут.

АНТОН. Не пей.

ИЛЬЯ. Ничего, немножко можно. (Наливает вино в стакан, пьет.) Хорошо, что ты пришел. Не обманул. Ты такой глаженый, нарядный, чистый ... У тебя, знаешь, глаза с проблядью ...

АНТОН. (смеется). Какие это?

ИЛЬЯ. Ну, такие. Бабник ты, ага? Ну, то есть не это, а другое. То есть нравишься ты всем бабам, ага? Счастливый ты. Я тебе завидую. Ходишь там где-то, разговариваете чего-то, какие-то дела у вас там ... Там - жизнь. Ага?

АНТОН. (помолчал). Нет. Там не жизнь. Там, где ты, - жизнь. Здесь, в этой комнате, - жизнь.

Большая пауза.

ИЛЬЯ. (тихо). Какая тут жизнь, в клоповнике этом ...

АНТОН. Ну ... Тебе сны снятся ...

ИЛЬЯ. Сны - не жизнь ...

АНТОН. Ты все равно какой-то особый. Непохожий на других.

ИЛЬЯ. Несчастливый, хочешь сказать? Несчастный?

АНТОН. Какой ты несчастливый? Хватит уж прибедняться! Нормальный ты, нор-мальный! На других непохожий, и слава богу, что непохожий! Мы с тобой сходимся. Во всем. Честное слово. Я с тобой как с самим собой разговариваю. Легко очень. Тебе вот сколько лет?

ИЛЬЯ. Тридцать три ...

АНТОН. А мне - девятнадцатый ... Ну, на тринадцать лет ты меня всего-то и старше!

ИЛЬЯ. (смеется). Ажно!

АНТОН. Ага, ажно! Не ажно, а - всего-то, всего на тринадцать! Вот потому, наверное, и схожи. Да всем, всем похожи ...

Пауза.

Ты знаешь, мне ведь тоже часто-часто хочется умереть ... (Сел на пол у стены, смотрит в потолок, мечтательно.) Я умру под машиной. Я даже знаю, как это будет. Представь себе, я перехожу улицу на красныйсвет. Вот грузовик едет прямо на меня, стотонный, огромный ... Я поворачиваю голову, вижу бампер грузовика этого, фары на меня двигаются ... В стекле замечаю перекошенное лицо водилы ... Стекло разлетается вдребезги - раз! Вот колеса давят, давят мой затылок, и я еще успеваю в последнюю секунду заметить, увидеть, как мой мозг, будто паста из тюбика, выдавливается из черепной коробки, из моих глаз на грязную землю ... И чернота! И темнота! И смерть! Красиво как? Ага? Классно!

ИЛЬЯ. Ты чего? Ты ... Ты умереть хочешь? Правда?

АНТОН. А что? Жить - хорошо? Да? Что хорошего? Незачем жить. Не-за-чем. Вот так.

Илья подъезжает к Антону, сидящему на полу и начинает хлестать его по щекам, бить кулаками.

ИЛЬЯ. Гнида, гнида! Вон, скотобаза! Вон! Скотобаза, падла, пошел вон отсюда, ублюдок! Носишься со своими ногами, как дурень с писаной торбой, пошел, скотобаза, пошел, вон, вон, вон, вон!..

Вытолкал Антона, захлопнул дверь. Тяжело дышит.

Толкает коляску к столу. Наливает вино в стакан, пьет. Молчит долго. Потом начинает орать что есть силы какую-то песню со странным мотивом. Орать визгливо, кривляясь.

“Жили-были две старушки! По прозванию Петрушки! И у них была собачка! По прозванью Кукарачка!..”

Звонок в дверь. Илья не двигается, бессмысленно смотрит в окно. Снова и снова поет эти нелепые четыре строчки.

Затемнение.

Второй сон

Звон разбитого стекла. Илья идет по комнате, осторожно ступая на пальцы. В форточку бьется голубь, черный голубь.

ИЛЬЯ. Видишь? Черный голубь бьется в форточку ... Он ко мне хочет залететь ... Эй! Чего тебе здесь надо?

АНТОН. Кому ты это говоришь?

ИЛЬЯ. Тебе. Тебе говорю. А ты как пришел сюда? Ведь я тебя убил? Я видел кровь твою ... Как ты живой остался?

АНТОН. Меня нельзя убить. Потому что я живой. Вот смотри, у меня в дипломате папка. Нет, это не просто листочки. Это мой роман. Я писал его всю жизнь. Ай, ветер! Ветер! Вихрь! Ветер! Он уносит, уносит страницы моего романа! Теперь уже не собрать, никогда, никогда! Никогда ...

ИЛЬЯ. Правда, красиво? Белые страницы летят по черной ночи ... Как в кино ...

АНТОН. Это кровь моя летит, разлетается, разливается, разбрызгивается, кровь моя, кровь, кровь ...

ТРЕТЬЯ КАРТИНА

Прошло три дня. Поздний вечер. В комнате полумрак. Илья сидит на кровати, упершись руками в одеяло. Лариса стоит перед ним на коленях, плачет. Она в ночной рубашке.

ЛАРИСА. Почему? Почему? Почему? Объясни мне толком, ну? Почему?

ИЛЬЯ. (глухо). Уйди, Лариса, уйди ... Уходи, прошу тебя ...

ЛАРИСА. Почему ты не хочешь, почему? Ты же мужик! Почему? Смотри, до чего я опустилась? Я на коленях перед тобой встала, разделась! Стыдобушка! Сама к тебе в постель лезу, сама! Где это видано такое! Чего тебе еще надо, чего еще? Что ты как пень бесчувственный?

ИЛЬЯ. Уйди, Лариска, я спать хочу, не мучай меня ... Уйди, прошу тебя ... Ты баба хорошая, но уйди, прошу тебя, не надо ...

ЛАРИСА. Да ведь я люблю тебя, люблю! Наверное, ты не знаешь, не знаешь, что такие, как я, самые лучшие жены! Да, да! Я вот перед тобой ничего не таю, ничего! Было, было, было, ну и что? Я тех мужиков забыла давно, прокляла их, плюю на них! Ты ведь добрый, Илюшенька, ты мне все простишь и будем с тобой жить, как люди! Уедем куда-нибудь, если хочешь, если боишься! Я за двоих бегать буду, чего тебе еще-то надо? Я люблю тебя, люблю, чего тебе еще надо, каких слов, каких?

ИЛЬЯ. Никто замуж не берет, что ли?

ЛАРИСА. Захочу - возьмут! Не такая уж я плохая, не думай! Да мне их даром не надо никого, не надо! Я с тобой хочу! Ну, возьми меня, возьми, возьми ... Я тебе все, что хочешь, сделаю, я все умею ...Тебе будет хорошо со мной, тебе понравится, мальчик мой, иди ко мне, иди ... Вся твоя буду, вся, вся, вся ...

ИЛЬЯ. Уйди, Лариска, ты пьяная ... Уходи. Не будет этого. Не хочу я с тобой ... Не выйдет ничего ...

ЛАРИСА. Почему не выйдет, иди ко мне, все выйдет, я все сделаю, иди ко мне, иди, иди, иди ...

ИЛЬЯ. (отталкивает Ларису). Уйди! Дура ... Привязалась ... Не будет ничего, сказал, тебе, не будет ...

ЛАРИСА. (плачет). Ох ты гад какой ...

ИЛЬЯ. (тихо). Я как представлю, что безногое чудовище, с красными обрубками вместо ног, на тебя взбирается, так мне по себе ... Я нас с тобой все время со стороны представляю, вижу, и мне противно, страшно, у меня ничего не получится!

ЛАРИСА. А ты не взбирайся, миленький, Илюшенька, не взбирайся. Я все умею, я все так сделаю, иначе сделаю, тебе будет хорошо, миленький, все сделаю ...

ИЛЬЯ. Да уйди ты, стерва, не хочу тебя, сука, уйди!

ЛАРИСА. Ах ты, подонок какой ... Да кто еще польстится на тебя, на такого гунявого, кто-о?! Кому ты еще нужен, калека, кому? Ведь ты же худоба, полчеловека, триста грамм с трусами, тьфу на тебя! Сама себя перед ним расстелила, дура ... Перед этой слизью, подонком каким, а? Я ведь за тобой хожу, убираю ... Вон на кухне кран текёт, я его сделала ...

ИЛЬЯ. Не “текёт”, а “течёт” ...

ЛАРИСА. Больно грамотный стал, гляжу ... Сам за собой тогда и убирай! Илья, Илюшенька, миленький мой! Ну, сам посуди, как ты один? А? Вот пить перестанешь, будем с тобой жить, я тебе буду детей рожать много, сколько хочешь, заживем сладко, ну? Я ведь тебя люблю, люблю, люблю, люблю ... Люблю, дурака такого, люблю ...

ИЛЬЯ. Свиньи так друг дружку любят. Кролики. Кошки еще. Люди так друг дружку не любят. Любят - это когда взгляд ловят его. Когда после того человека яблоко есть боятся, краснеют, стесняются ... Любят - не так. Не в постели любят, не под одеялом. Все, уходи, убирайся, нечего тут ...

ЛАРИСА. Да чтоб ты сдох, калека! Тварь безногая! Животная ты! Самая настоящая животная! Я знаю, чего ты боишься! Знаю! За квартиру за свою боишься, цепляешься! Думаешь, что и я к тебе из-за этого! Да хоть бы и из-за этого! Подохнешь, сгниешь тут в своей квартире долбаной, придут вот к тебе, когда на лестнице вонять начнет! Так и будет, попомни моё слово! Попомни! Береги себя, береги свою квартиру! Да я смеюсь над тобой - тьфу! А теперь, думаешь, стыдно будет после этого? Да я еще хуже буду над тобой смеяться, еще хуже! Ишь, девочка какая нецелованная! Девочка после семи абортов! Нет, вы посмотрите, какая тут девочка живет! Да какой ты мужик - тьфу ты, не мужик!

Звонок в дверь. Илья засуетился. Перебирается с постели на коляску, что-то в спешке роняет на пол.

Иди, иди, иди! Быстрее бежи! Бежи! Алкаши твои пришли! Алики! Им пить негде - так к тебе идут, правильно! А не с кем пить - тоже к тебе! Ты ведь всех принимаешь, помойная яма! Да ты за бутылку готов удавиться! Бутылка ему свет застила! Подохнешь, подохнешь тут, попомни моё слово! Бежи, бежи, чего же ты? Дура я, какая дура, перед ним тут такое, дура ...

Накинула на себя халат. Пошла к двери. Распахнула ее. На пороге - Антон.

Кого тебе, алкаш?

АНТОН. Его.

ЛАРИСА. Ах, его! Так ты даже знать не знаешь, как его зовут? Его ему! Иди к нему, иди! Принес пузырь-то? Иди, залейте шары, залейте! Притон нашли, скоты! Скоты вонючие! Вот я на вас в милицию заявлю, падлов! Вот я вашу квартиру спалю к ебене матери! Вот я вам устрою, устрою, козлы вонючие! Водка ему дороже всего стала, скот! Пропойца! Да провалитесь вы, гады! Мужики, ишь! Какие вы мужики! Ходите, в штаны навалили! Да вы хуже баб! Тьфу, провалитесь! Падлы такие ...

Хлопнув дверью ушла. Илья выехал из другой комнаты, смотрит на Антона. Антон проехал по стене спиной, сел на пол, смотрит в потолок, смеется.

АНТОН. (он немного выпил). Вот. Пришел к тебе. В гости. Здорово! Не выгонишь?

ИЛЬЯ. (суетится). Ага. Молодец. Правильно. Здорово. Чего обижаться. Нечего. Так и надо. Умный мальчик. Хороший. Молодец. Давай, давай на кухню. Поддадим. У меня бражуля на кухне стоит. Пошли туда. Молодец, не обидчивый ...

АНТОН. Нет, не надо ...

ИЛЬЯ. Я не буду.Я уже выпил сегодня. С друзьями немножко выпил. Не буду. Мне и так весело.

ИЛЬЯ. Ну, что тогда. Тогда чаю выпьем, что ли? Бражка-то еще и не готова, утром только ее поставил ... Чай-то будешь?

АНТОН. Не надо, не надо, не суетись. Чего она такая злая? Это и есть Лариска твоя?

ИЛЬЯ. Какая она моя? Общая. Она, она. Да не обращай внимания. Пьяная когда, всегда приходит. Одно и то же говорит. Жалуется, ругается. Не люблю я ее, жалею только ...

АНТОН. А может ... Стоит попробоватьтебе? Чего, а?

ИЛЬЯ. Боюсь я. Уже вроде и готов совсем, а потом вдруг как представлю себя и ее ... Как мы с ней ... Розовые свои обрубки на ней - сразу вся охота пропадает ...

АНТОН. (помолчал). А я все три дня тебя вспоминал. Думал.

ИЛЬЯ. И я тоже о тебе. Думал.

АНТОН. А чего ты думал?

ИЛЬЯ. Сначала ты скажи.

АНТОН. Нет, ты! Я первый спросил.

ИЛЬЯ. Ну, думал, что ты образованный, а я нет.

АНТОН. Какой же я образованный? Я совсем, совсем темный, глупый, необразован-ный! (Смеется.)

ИЛЬЯ. Ну да. Ты только придуриваешься, стараешься такими же словами со мной говорить, как и я, а сам образованный. А я некоторых слов, которые ты говоришь, не понимаю, не знаю даже. У меня восемь классов и коридор. А у тебя родители учителя, и сам ты в институте вон ...

АНТОН. Да брось ты. Ерунда все. Образованный - не образованный. Все люди оди-наковы. Есть только добрые и злые. Есть те, кому больше повезло, и есть такие, кому - меньше ...

ИЛЬЯ. Мне не повезло, и я злой потому. Ты про это думал обо мне?

АНТОН. Тебе не повезло, это верно. Но ты не злой. Ты просто разозленный! Иногда бываешь такой ра-зо-злен-ный, такой, такой!

Смеются.

А я думал ... Думал, хорошо бы вот было, если бы ...

ИЛЬЯ. Ну?

АНТОН. Только ты опять не дергайся, пожалуйста. Хорошо было бы, если б я смог тебе чем-нибудь помочь. Ну, черт, какие-то фразы долбаные, красивые, но правда! Хорошо было бы, если б я смог тебе помочь, а?!

ИЛЬЯ. А ты уже помогаешь. Я вот все в окошко выглядываю. Тебя жду.

АНТОН. Ну, и чего ты там с восьмого этажа увидел? (Смеется.)

ИЛЬЯ. Мне сверху видно все, ты так и знай! Я на тебя когда смотрю, у меня на душе спокойнее делается. Бывает - пусто, пусто, а при тебе - спокойно. Я с тобой даже по ночам разговариваю. Уже все тебе рассказал, всю жизнь ...

АНТОН. А я - тебе ...

ИЛЬЯ. Расскажи что-нибудь еще раз ...

АНТОН. А что рассказать?

МОЛЧАНИЕ.

(Смотрит в потолок. Не торопясь, начинает говорить). У меня в детстве была игрушка, которую вспоминаю все время, чуть ли не каждый день. Ну, как стал взрослым - начал ее вспоминать. Шкурка была такая у меня, баранья, кажется. Мать себе шкуры на шубу собирала. И одну мне давала все время играть. Я ее расстелю на полу, поставлю солдатиков и играю. Будто шерсть на шкурке - дремучий лес, а солдатики в нем прячутся, бегают, маршируют ... Я ложился на пол, щекой к полу, смотрел на шкурку, солдатиков этих, и они мне казались большими, из другой жизни, из другой страны, и жизнь казалась большой, необъятной, длинной, интересной ...

ИЛЬЯ. Постой, постой ... Постой ... Это же у меня была такая шкурка ... у меня ... Чер-ная, мех длинный, ага? Не баранья только, а маленького козлика?

АНТОН. Ну, да ... Такая, блестящая немножко?

ИЛЬЯ. Ну, да ... А на улице была метель, снег в окна стучал, гудело все, а в комнате никого не было, темнота и тишина. Так? Так? Так?

АНТОН. (удивленно). Да, была метель ... Было темно и тихо ... Я в садик не ходил, потому что болело горло ...

ИЛЬЯ. Нет, я сильно кашлял. Температура была, ночью снилось страшное.

АНТОН. Нет, страшного мне не снилось. Горло болело, мать заставляла пить кипяченое молоко, это я точно помню ... (Пауза.) Надо же ... Бывают совпадения ...

Пауза.

ИЛЬЯ. Молодец. Молодец, что пришел. Не обиделся - молодец. Ну, чем тебя развле-кать, не знаю. (Суетится.) Постой, давай с тобой сделаем одну штуку ...

АНТОН. Какую?

ИЛЬЯ. Принеси из ванной стиральную машину. Вот сюда поставь. На центр ... Развлекаться будем!

АНТОН. Как? Зачем? Стирать, что ли, будем?

ИЛЬЯ. (смеется). Неси, неси! Не спрашивай!

Антон выносит из ванной старую, облезлую круглую стиральную машину. Поставил ее на центр, подключил к сети. Смеется. Илья привез с кухни две трехлитровые банки, вылил их содержимое в стиральную машину.

Врубай!

АНТОН. Это чего?

ИЛЬЯ. Бражуля! Вот чего! Через полчаса будет готова! Я ее утром только поставил, так мы ее сейчас чуть-чуть поторопим, подгоним!

АНТОН. Так надо было просто дрожжи на хлеб намазывать, и все дела! И жувать, жувать, жувать!

ИЛЬЯ. Ништяк, проверенный способ! Прямо отсюда будем черпать!

АНТОН. Нет, я потом в Ригу поеду!

ИЛЬЯ. Куда?

АНТОН. Рыгать буду!

ИЛЬЯ. Не будешь! Врубай! Сейчас накиряемся! Врубай!

Антон и Илья радостно и заразительно хохочут. Антон включил машину, и она загудела, как самолет, взлетающий с аэродрома. Антон присел перед коляской Ильи. Они оба что-то долго говорят, кричат, смеются, жестикулируют. Илья словно светится изнутри: такие у него глаза, так он смотрит на Антона. Вдруг Илья выключил машину. Провел рукой по голове Антона.

Бедный ты, бедный ... Какие у тебя ... волосы ...

АНТОН. У тебя ... пальцы длинные ...

Пауза. Кажется, сейчас взорвется что-то - так оба напряжены. Антон вдруг вскочил, начал суетливо хлопать себя по карманам, собираться.

Я ... Ты ... Я пойду уже, наверное ... Пора. Поздно ... Надо ... Пойду, пожалуй, ага?

ИЛЬЯ. Посиди еще.

АНТОН. Я приду ... я ... Завтра приду ... обязательно приду ... Надо идти ... Приду ... завтра ...

ИЛЬЯ. Не обманывай только ...

АНТОН. Нет, не обману ... Пойду ... (Пошел к двери, молчит. Обернулся.) Слушай, а хорошо, что мы с тобой тогда познакомились, ага? (Суетится.) Помнишь, я притащил тебя, а ты говоришь: “Помог инвалиду и вали отсюда!”

ИЛЬЯ. А ты: “Твоя хата?”

АНТОН. А ты: “Моя! Снимаю! Триста колов в месяц! Закрой дверь с той стороны! Вали, скотобаза ...” И я пошел ... (Выходит в дверь.)

ИЛЬЯ. А я кричу: “Стой!” (Громче.) Стой! Стой! Стой!

Антона нет.

Илья перепуганно двигает коляску к двери, запутывается в шнуре стиральной машины, падает из коляски, хрипит, ползет к двери.

Стой ... стой ... Вернись ... Стой ... Прошу тебя, вернись ... Прошу, вернись ... Вернись же ты ... Стой!!! Я без тебя не смогу теперь ... Стой! Стой!! Вернись!!!

ТЕМНОТА.

 

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Третий сон

Квартира Ильи. Полумрак. Окна раскрыты, и штора летает от дуновения ветра. Чьи-то босые ноги шлепают по лунным квадратам на полу.

ГОЛОС. Как хорошо ... Как мне хорошо ...Тебе хорошо?

ГОЛОС. Мне никогда, никогда не было так хорошо ...

ГОЛОС. Луна на улице будто сдурела ...Светит, жарко от луны ... Горит все, горит ...

ГОЛОС. Какая свобода ... Я счастливый человек ... Мне так хорошо ... Счастье ... Мне это снится, да? Скажи, снится?

ГОЛОС. Тебе снится, снится, снится ... Спи ... Нам все снится ... Нет жизни, есть только сон ... Спи ... Нам все снится, снится, снится ...

Летает у окна штора. Счастливый смех, шепот. Темнота.

Четвертая картина

Утро. Квартира Ильи. Илья сидит в коляске - выбритый, посвежевший, неловко улыбается. У него на коленях куча фотографий. Они все время падают на пол, и Илья с трудом поднимает их. Рядом с Ильей стоит Антон. Белая рубашка, белые брюки, белые кроссовки.

АНТОН. Почему ты не купишь себе альбом? Фотографии надо беречь. Это же память на всю жизнь. Остановленное мгновение. Смотри, как уголки загнулись. Вот эту, красивую, вообще надо в рамочку и на стенку. Гляди, какое тут все мятое. Почему ты не купишь себе альбом, я тебя спрашиваю?

ИЛЬЯ. (улыбается). Теперь куплю.

АНТОН. (перебирает фотографии, роняет их на пол). Теперь! Ну, теперь - ясное дело! Ясно, лошадь, раз рога! Раньше надо было думать, раньше, понимаешь? Видишь? Все сыплется, все порванное, все, все. Это кто?

ИЛЬЯ. Это мать. Мама. Молодая. Видишь, рядом с ней спасательный круг. И надпись на нем: “Помни обо мне”. А тут смотри, что на обороте написано, она написала сама: “Если встретиться нам не придется, коль жестокая наша судьба, пусть на память, Вася, тебе остается неподвижная личность моя. Вася, люби меня, как я тебя. Твоя Валя”.

АНТОН. Ага. Кому-то из хахалей своих собиралась послать, да не послала. Так, что ли? Ясно ... Все ясно с ней ...

ИЛЬЯ. Это она кого-то любила тогда. Белые носочки, туфельки ... Тебя дома не потеряют?

АНТОН. Нет. У моей тоже дома много молодых фотографий. Только у нее была уже другая эпоха, так не ходили, не так снимались ...

ИЛЬЯ. У нас большая разница в возрасте ...

АНТОН. Ерунда! Мы почти одинаковы ...

ИЛЬЯ. Ну, да. Я тоже так думаю.

Пауза.

А это я. Я в школе когда учился, в начальных классах был ударником, хорошистом. Я посередке тут.

АНТОН. Посередке, посередке! Надо говорить - посередине! Понял, нет? По-се-ре-ди-не!

ИЛЬЯ. Ну да. Посередине. Это я. Две одноклассницы и я. Не похож совсем, да?

АНТОН. Три девочки будто сидят. Глаза те же. И руки. Пальцы, как у взрослого -брррр!

ИЛЬЯ. Правда?

АНТОН. Ну, что ты все расспрашиваешь: “ Правда, правда?” Нет, вру! Надоел! Хватит одно и то же ..

ИЛЬЯ. Больше не буду ... Извини ...

Пауза. Антон ходит по комнате.

АНТОН. А зачем у тебя гитара? Ты играешь на ней, что ли?

ИЛЬЯ. Бывает ...

АНТОН. Что же ты мне раньше не говорил? А ну-ка, сбацай чего-нибудь. Ну, быстренько, быстренько, давай, давай ...

ИЛЬЯ. Я не знаю, что тебе нравится.

АНТОН. Ну что я, красная девица, ага? Что нравится! Блатные, матерные, веселые! Давай, давай, наяривай, не выёживайся, чего там!

ИЛЬЯ. Я не знаю ... Я давно не пробовал ... Не получится, наверное ... все песни пло-хие, глупые ... Не выйдет ... Я не буду ... Я не могу ...

АНТОН. Ну вот, приходи к нему после всего этого в гости! Просишь, просишь, просишь его, а он как голый на морозе тут! Ну что, тебе похлопать, что ли? Давай, давай, я могу, если вы так хочете, товарищ ар-цы-ст!

ИЛЬЯ. Я правда, не смогу ... Не проси, не надо ...

АНТОН. Ну, ладно, ладно. Запомним. Я все запоминаю. Я злопамятный. Запомним. Своим алкоголикам поешь. небось, орешь во всю глотку, хрипишь! За бутылку-то удавиться готов! А мне, мне - лень! Мне не хочешь! Понятно! Я тебе это припомню, припомню ... (Пауза.) Ну, что молчишь? Обиделись? Ну, давай, давай, обижайся! На обиженных воду возят! Давай, давай! (Пауза.) Что молчишь? Я тебя спрашиваю! Я к тебе в гости пришел, понимаешь? Ну, развлекай меня, а то мне скучно. Давай говорить с тобой тогда о чем-нибудь! Ну? Давай тему! О! Давай о бабах, что ли? Поделимся впечатлениями, мыслями на эту тему, а? О, кстати! Вчера вечером такую телку провожал до дома - блеск! Пальчики оближешь! Умереть и не встать! Виноград! Глазки, грудки, попка что надо - ну, все, все при ней! Ах, думаю, Света, разложить бы тебя на диванчике и с таким удовольствием бы во все дырки, во все дырки! Ах! Блеск! Да, кстати ... А где мои картинки? Ну, помнишь, я тебе приносил девочек? Помнишь, нет? Где они?

ИЛЬЯ. Там, на полке ...

АНТОН. Да-а? А почему ты их туда положил? Под матрас надо, чтобы было поближе брать! Удобнее ведь, для работы-то, а? (Показал что-то руками, хохочет, достает из шифоньера пачку “картинок”.) Ничего не заныкал, нет? Смотри мне! А то я тебя, пройду, знаю! О, вот эта - что надо! Стал бы с такой, нет?

ИЛЬЯ. Обязательно.

АНТОН. А эта, эта, эта какая ... Нет, ты смотри, смотри! Какая воинственная поза! Сил нет, стояк, какие девочки! Слушай, Илюха, что я тебе скажу. (Присел перед коляской, доверительно смотрит Илье в глаза.) Знаешь, я вот думаю, что тебя надо обязательно познакомить с какой-нибудь девахой, ага ... Ничего, что ты без ног, не страшно ... У тебя квартира вон какая ... Но Лариска эта мне тоже не понравилась, наглая такая, грязная, ну ее! Ты правильно ее отшиваешь ... Я тебе такую девчушку чистенькую приведу! Все сделает, что попросишь ... Ну а то что же это такое: до таких лет дожил, а все в мальчиках ... нельзя так ... Все в четырнадцать лет начинают, а то и раньше ... Ну, я-то еще не очень опоздал, я еще много раз успею, а тебе нельзя, нельзя, надо начинать, пора уже ... (Тихо. После паузы.) Ты чего, плачешь, что ли?

ИЛЬЯ. Зевнул ... Зевнул сильно ...

АНТОН. А-а. Ясно. (Снова пошел по комнате, говорит громко и весело - слова его гулко летают по комнатам.) Нет, мы это дело провернем, обязательно провернем! Найдем желающую! Да тут в твоей квартире вообще можно такие бардаки устраивать, блеск! Ты в той комнате, я в этой! Притащим раскладушку еще ... Или зачем? На пол матрас и все будет как надо! Правильно! (Поёт.) “Вспоминаю тот матрас, на котором в первый раз! За бутылку красного! Моя целка хряснула!” (Хохочет.) Как я раньше не догадался! Тут можно ведь такие ночки закатывать! Менялись бы даже, а? Слышь, Илюха? Как я раньше не подумал! (Нашел на подоконнике рогатку.) А это что? (Смеется.) Ты че это, Илюха, пацан, что ли? Зачем ты это дома держишь?

ИЛЬЯ. Рогатка. Моя рогатка.

АНТОН. Зачем, спрашиваю?

ИЛЬЯ. Стреляю в окна. (Глухо.) Езжу вечерами по улице и стреляю ...

АНТОН. Чудак-человек, зачем?

ИЛЬЯ (после паузы). Чтоб хорошо не жили. Сильно хорошо все стали жить ...

АНТОН. Чего-о?!

ИЛЬЯ. Чего слышал ...

АНТОН. Ну, дурак ... А? Какой дурак? Ну, поймают тебя ведь когда-нибудь, надерут задницу, ты чего, Илюха? Ты ведь убежать не сможешь после этой подлянки, ты чего, ну? (Хохочет, вытирает слезы.)

ИЛЬЯ. А я и не бегаю. Выстрелю и жду, когда выскочат на улицу. Они кричат, орут, а на меня никто не думает. Я говорю им: “Вон, вон туда убежал! Лови его!” Они - туда бегут. А меня - íèêòî íå òðîгает ...

АНТОН. Ну ду-урак ты, Илюха, ну-у ду-урак ... Нет, ведь это надо же такое придумать только! Такую подляну людям делает, посмотрите, а? Скотина какая ... Нет, а ты о людях подумал? Что им всю ночь спать с разбитым окном? Вдруг сквозняк, там дети, они простудятся! Ну, дерьмо какое, а? Вот какая злюка, посмотрите! А если тебе так сделать, а? Если тебе, дерьмо? А вот возьму пятачок, вложу в рогатку и бацну по твоему стеклу! Возьму вот и бацну, возьму и бацну, тебе будет хорошо, да? Хорошо, нет? Получи, скот!!! (В остервенении и злости стреляет “пятаком” в балконную дверь.)

Звон разбитого стекла. Большая пауза.

МОЛЧАНИЕ.

Антон вытер со лба пот.

(Тихо.) Все. Пока. Я пошел. Будь здоров, боярин.

ИЛЬЯ. Погоди ... Погоди, Антон ... Погоди, Антоша, не уходи ... Постой ... Пожалуйста, останься ... Прошу тебя ...

АНТОН. (визгливо). Мне противно! Мне мерзко! Будто дерьмом меня накормили! Противно! Мразь какая все ... Зачем это было? Зачем?! Зачем случилось это, зачем, зачем?! Гнусь какая, стыд какой ... Господи, как во сне!.. Сдохнуть готов!!! Гнусь, гнусь, гнусь какая ... Эта брага твоя, в ней дурость какая-то ... Мерзость, мерзость ... Будто пауки по мне ползают, пакость, какая пакость, пакость ...

ИЛЬЯ (тихо). Тебе приснилось что-то?Да?

АНТОН. Заткнись! Заткнись, скот! Не придуривайся! Не выёживайся! Что ты под дурочку молотишь, что-о?! Ничего не понимаешь, да?! Тебе самому не противно, нет? Мальчик он, мальчик ...Чистый! Такими делами промышляешь, да?! Господи, Господи, гнусь какая, мерзость, мерзость! Какая мерзость!

ИЛЬЯ (настойчиво). Тебе приснилось что-то. Тебе приснился сон. В этой квартире обычно всем снятся сны ...

АНТОН. А-а, так у тебя тут все время такие дела, да? Всех заманиваешь, так?! Ну, грязь какая, ну, мерзость, ну, гнусь ... Скотобаза ты сам!!! Сам ты скот!!!

ИЛЬЯ. (продолжает, не слушая). Очень странные сны, похожие на правду снятся всем здесь, в этой квартире. Во сне может быть всякое. Даже самое невероятное ... Мне тоже что-то снилось, но вот я вижу, проснувшись, что все слова, все, все было ложью, неправдой, сном ...

АНТОН. Заткнись, заткнись! Мне ничего не приснилось! Все было наяву! Я все прекрасно помню!

ИЛЬЯ. Ты дурной сон увидал? Я не виноват ...

АНТОН. Дурной сон, дурной сон! Туману напустил, слов! Намешал какой-то отравы в бурду свою, колдун, тварь безногая! Ненавижу тебя, гада, ненавижу, ненавижу! (С силой хлопнул дверью.)

Илья долго сидит молча, опустив голову. Подкатывает коляску к балконной двери. Вытер слезы. Начал подбирать осколки стекла. Порезался, кровь закапала на пол. Илья этого не замечает. Отбрасывает куски стекла в сторону.

ИЛЬЯ. (тихо). Только бы он ничего не сделал с собой ... Он вернется ... Он вернется ... Только бы он ничего не сделал с собой ... Он вернется ... Он обязательно вернется ... Иначе мне незачем жить ... Он вернется ... Вернется ...

Темнота. Звон разбитого стекла.

Четвертый сон

Опять неясные тени бродят по комнатам Ильи. А вот и он сам крадется, прижимается к стене. С балкона в квартиру входит Лариса.

ЛАРИСА. Вот ты где спрятался, да? Сбежать хочешь? От меня не сбежишь ... Не выйдет, дорогой ... Теперь я все про тебя знаю, все, всю подноготную, все, все ... А я-то думала в чем дело? А теперь все знаю ... Все говорят об этом, весь город ... Дрянь ты эдакая, ничтожество, мразь ...

АНТОН. Дрянь ты, дрянь, подлая дрянь, скотобаза ... Ноги о тебя вытирать не хочется ... Придуривался тут ... Мозги пудрил ... Дрянь подлая ... Ничтожная дрянь ...

ИЛЬЯ. Ты должен все понять и все простить ... Ты умеешь ведь это делать ... Понять, простить, понять, простить ...

ЛАРИСА. Гниль, гниль, гниль ...

ИЛЬЯ. Ай, смотрите! Ай! Опять! Опять черный голубь бьется в мое окно! Он хочет влететь в форточку! Там нет стекла, почему он не влетает?

ЛАРИСА. Влетит, не бойся! Влетит! Это ведь смерть твоя пришла за тобой! Смерть твоя ... Хватит уж ей ходить вокруг да около, хватит, хватит ... Давно тебе надо с ней повстречаться, свидеться, давно, давно ... Смерть твоя, смерть, смерть ...

Звон разбитого стекла.

ПЯТАЯ КАРТИНА.

Прошла неделя. Вечер. В комнате Ильи все на тех же местах. Правда, порядок наведен. Разбитое окно закрыто марлей. Пыли по углам нет.

Илья ходит по комнате. Трудно даются ему эти шаги. Тяжелые протезы, словно чугунные, еле-еле передвигаются с места на место. Шаг, еще шаг ... Звонок в дверь. Илья суетится. То вперед повернет корпус, то назад, то к столу, то к двери. Чуть не упал. Удержал равновесие. Добрался до коляски.

ИЛЬЯ. (кричит). Сейчас! Постойте! Сейчас! (Сел в коляску, чертыхается. Двигается к двери.) Кто?

Голос АНТОНА. Свои ... Открывай ...Смотри-ка, испугался ... Можно подумать ...

Илья повернул ключ в замочной скважине, чуть приоткрыл дверь. Антон стукнул ногой, распахнул ее. Он пьян. Волосы разлетелись по голове. Он в синей майке, джинсах. Прошел в комнату, не глядя на Илью.

ИЛЬЯ. Привет ...

АНТОН. Вот моя деревня, вот мой дом родной! Давно мы дома не были! Ну, как живете, как животик, не болит ли голова? Нижняя? А? (Сел в кресло, положил ноги на стол, стряхивает пепел на пол.)

ИЛЬЯ. (улыбается). Ты как в Америке, гляжу ... По-домашнему ... Хорошо, что пришел ... Поговорим про что-нибудь ... Хочешь есть? Сейчас сделаю ...

АНТОН. (скривился). Не баси, здесь все свои ... Чего ты, а? Я тебе свежие анекдоты принес. Посмеешься сейчас. Две курицы встречаются, одна другой говорит: “Ты почем яйца несешь?” Та отвечает: “По рупь тридцать. А ты?” Эта говорит: “А я по рупь пять”. “А почему так мало?” - спрашивает первая курица. “Ну, - отвечает та, - буду я из-за двадцати пяти копеек жопу драть!” (Хохочет.) Драть, понимаешь? Классно, ага? Слушай еще! О парадоксах! Вот парадокс: у моей соседки задница белая-белая, как лилия, а зовут соседку Роза! Парадокс? Парадокс! Или вот, этот тебе понравится! Парадокс века: она любит его, а он любит другого! Понимаешь? Дру-го-го! (Дико, до слез смеется.)

ИЛЬЯ. (тоже смеется). Будешь чай?

АНТОН. От чаю я кончаю! Тащи стаканы! Трахнем с тобой, дружище мой Илюха! Трахнем! Трахнем! Тащи! (Опять его что-то развеселило, смеется до всхлипываний, до истерики. Даже с кресла сполз на пол и стучит по доскам кулаками.)

Илья привез стаканы, поставил их на стол, не отрываясь, смотрит на Антона.

ИЛЬЯ. (смеется). А я все жду тебя и жду, когда ты зайдешь ... Жду, жду, а тебя все нету и нету! Думал, с тобой что случилось ... Целую неделю, жду, жду, жду, а тебя нету и нету, а я жду, жду, жду ...

АНТОН. Да я сам тебя не вижу. Ты чего же это, у гастронома не сидишь теперь, а? А? Не работаешь, что ли? Прогуливаешь? (Хохочет.) Сел бы, набрал бы на фуфырик, а то чего же? Или много денег появилось, ага? Наследство свалилось, Илюха? Почему не на работе?

ИЛЬЯ. Да нет, не наследство ... Как-то так, Антоша ... Знаешь, как-то не хочется, Антоша ...

АНТОН. Ну-ну. Граф. Не фамильярничайте. Антошу нашел. Ну, что пьем? (Достал из полиэтиленового пакета бутылку вина, открыл ее зубами.) Так! Сегодняшний день надо обязательно отметить! Красный день календаря! Мне его надо на всю жизнь запомнить, на всю оставшуюся жизнь! Обязательно! Это дело забывать никак нельзя, верно?

ИЛЬЯ. Сдал экзамен, да?

АНТОН. (снова ползает по полу, хохочет, стучит кулаками). Точно! Точно ты сказал! Точно! Верно! Как в воду глядел! Сдал экзамен! Ага! Точно! И получил ... получил пятерку! Пять с плюсом! “Отлично” получил! В моей толстой зачетке первая отметка - пять с плюсом! Отлично! Учительница первая моя расписалась! Так и сказала на прощание: “Антончик, ты умничка. Таких хорошеньких ученичков у меня в жизни еще никогда не было!..”

Илья тоже смеется, заражаясь весельем Антона. Не понимает, о чем речь. Антон все хохочет, разливая вино по стаканам.

ИЛЬЯ. Ну, поздравляю тебя ...

АНТОН. Спасибо, старик! Спасибо! Ну, уважил! Спасибо! Насмешил ты меня! Давай, как мужик мужика, поздравь меня с этим делом! Со сдачей экзамена то есть. А? Ну, мужики, мы с тобой или бабы, черт возьми? Чокнемся! Мы - мужики! За баб-с, то есть за женщин, надо пить стоя! Так положено! Если мы себя уважаем! Ничего, ничего, ты сиди, тебе разрешаю, сиди, сиди ... А я - стоя! (Ожесточенно.) Стоя! За баб-с! Все! Конец прошлому! За баб-с! Да у нас на майках “Адидас”, нам любая баба даст! Ага? Ну, мужики мы с тобой? Мужики или нет? Что ты молчишь? Мужики? Мужики?

ИЛЬЯ. Мужики.

АНТОН. Ну, пьем! Вперед!

Выпили. Пауза. Антон жует хлеб, не мигая смотрит на Илью, ухмыляется. Оба долго молчат.

Слушай, Илюха ... Я ведь к тебе пришел не просто так ... Не-ет, не просто так! Я просто так ничего не делаю ... Значит, так, Илья ... Илья Чеевич?

ИЛЬЯ. Иванович ...

АНТОН. Ну, правильно, верно! Такая русская дебильная харя может иметь отчество только - Иванович! Конечно, Иванович! Как я сразу не догадался! Ванек! Митек! Как до меня сразу же не дошло! Ваня-я! (Хохочет. Сел на стол, болтает ногами, смотри на Илью.) Итак, Илья Иванович. А ведь я пришел вас шантажировать. Да. Рэкетом заняться решил. Своеобразным таким. Ну, а чего же сделаешь? С волками жить, по-волчьи выть. Ничего не сделаешь. Либо в ручку, либо в рыло пожалуйте ... Вам - в рыло! Ну? Что ты молчишь? Не понимаешь?

ИЛЬЯ. Чего тебе?

АНТОН. Будто не понимает! Плати вот мне - буду молчать. Понял, нет? Не понимаешь опять?

ИЛЬЯ. Нет ...

АНТОН. Ах, не понимаешь ... Ну-ну. Объясняю для тугодумов. Я вот пойду и начну рассказывать соседям, всему дому, всей улице, кто тут у них под боком пригрелся, кто тут живет, буду рассказывать ... Пусть тебя упрячут в психушку ... Это - если не заплатишь. А если заплатишь - буду молчать. Ну что?

ИЛЬЯ. (тихо). У меня денег ... нет сейчас денег ...

АНТОН. Ну, правильно! И не будет! Ты ведь не ходишь на работу! А надо ходить, каждый день ходить, сидеть, просить, вымаливать! Можно бешеные деньжищи зарабатывать! Ходи и проси: скажи, без ног, несчастная калека, немного недовижу и недослышу, ну? Напиши таблички. Мол, только что вернулся из Афгана, защищал татар, потерял ноги, ну? Понял, нет? Текст тебе придумаю сейчас: “Я вернулся на Родину, люди! Помогите!” Понял? Я тебе для полного антуражу могу шинелку достать, какую хочешь. С офицерскими погонами? Или с ефрейторскими? Ну? А платить мне будешь каждый день, скажем, пятьдесят процентов. Я тебе с голоду не дам умереть. Ты что, такая мне будет халява! Ну? Давай соглашайся, Илья Иванович, а то ведь пойду и расскажу о тебе все, все, все, все!

ИЛЬЯ. (тихо). Не надо ... Ведь ты не такой ... (У Ильи перехватило горло, готов разрыдаться.) Не надо ... Ведь ты ангел!..

АНТОН. (злобно кричит). Ай-яй-яй! Как мы заговорили! Какие слова красивые знаем, какие книжные слова! То двух фраз по-русски связать не может, руками, руками себе говорить помогает, то вдруг - ангел! Хочешь, анекдот тебе расскажу на эту тему? Гениальный анекдот! Просто гениальный! Про ангела! Ангел ... Надо же ... Испугался как, ишь ... Испугался, испугался ты, по глазам вижу, как ты сразу испугался, как сразу красиво заговорил ... Ну, ладно, слушай. Представь себе: загаженная канава - твоя квартира оченно ее напоминает! Тютелька в тютельку! (Хохочет.) И вот по этой по канаве дерьмо плывет, кусками, ошметками ... Полная канава дерьма! А по ней, захлебываясь, вразмашку, рассекает грязная, облезлая крыса ... А глаза у нее ... О точь-в-точь, как у тебя: злые-презлые, маленькие-премаленькие глазки у нее ... Злые, перепуганные, поблескивают ... А на спине у крысы сидит крысенок, мерзкий, в струпьях, в лишаях и гнойниках ... Вдруг над канавой мелькнула крыльями летучая мышь - такая же грязная, вонючая и замученная. Крысенок задирает голову и кричит: “Мама, смотри, мама, ангел!” (Хохочет.) Гениальный анекдот, ага? Прямо про нашу с тобой жизнь ... Очень, очень похоже ...

Пауза. Молчание.

Ну, что смотришь? Что ты, как курица нетоптаная, лупаешь и лупаешь глазищами своими злыми, а? Чего молчишь? Не нравится тебе чего-то, да? Не нравится? Ну, что не нравится, чем недоволен? Ну, говори, говори быстро! Я тебе не нравлюсь, да? Быстро, сказал!

ИЛЬЯ. Нравишься ... Очень.

АНТОН. (визжит). Заткнись! Заткнись! Заткнись! А то убью!!!

ИЛЬЯ. Убей.

АНТОН. (долго ходит по комнате, молчит, ерошит волосы). Кстати ... Хотя совсем некстати. Но не важно. Не важно! Я тебе еще не сказал откуда я иду, где я был, что я делал и в честь чего вообще мы тут пьем сегодня винишко! Главное-то я и позабыл. Слона-то я и не приметил. Да, да. Ты правильно сказал, ты угадал, я сегодня сдал экзамен. На отлично! Успокойся! Успокойся! Господи, какой дурак! Какой я дурак! Из-за этих трех раз так боялся, так дрожал, а оказывается, эти телки, эти бабы мои, сами были виноваты, сами, сами! Они ведь как бревна были! А надо-то было совсем немножко сделать, чтобы мне помочь, а они - дуры необразованные в сексуальном смысле. Понял? Короче. Помнишь, я тебе говорил об одной своей знакомой козочке? О Свете? Ну, у которой все на месте? Помнишь? Не отпирайся, помнишь! Не важно. Так вот. Сегодня мама с папой, спасибо им, дай им Бог здоровья! - поехали на дачу. Я позвал Светочку к себе домой, пить кофе, смотреть видик ... Я даже и не думал об этом, не думал, не думал! Она сама, сама предложила! Она все сделала! Все! Седьмое небо, восторг! У меня все на месте, слышишь? Она еще сказала потом, что такого мужика у нее в жизни еще никогда не было! Никто ей так и не нравился в постели, как я! Она сказала, что у меня красивое тело, красивые волосы, что я неотразим, как мужчина! Как мужик! И она правду сказала, правду, правду, слышишь! Я ей верю! Она в меня силы вложила, она меня человеком сделала, я теперь спокоен, спокоен! Совершенно спокоен, как олимпиец спокоен! А то ведь с ума сходил, кидался из стороны в сторону, дурак, дурак! К врачам хотел идти, думал - импотент, облучился, еще чего-то там такое! Хотел ведь даже под машину кинуться, таблеток нажраться, дурак, дурак! А оказывается, можно, можно, чтобы все было красиво! И совсем не стыдно потом ей в глаза смотреть, когда это как обычное дело делается, понимаешь? Как обычное дело делается! А я думал - я больной! Да я здоровый, здоровый, как бык, как лось, как конь! За два часа - четыре раза! Понял?! Она была довольна до небес! Вот так, вот так! И дети у меня будут, будут, будут! Я детей люблю! Я так люблю детей! Я очень, очень сильно люблю детей! Будут, будут, будут на свете мои дети! Мы с женой сделаем много детей! Пять, шесть, восемь штук детей! Каждый вечер я буду приходить с работы, а они будут бегать, прыгать, скакать, носиться вокруг меня! Мои дети, понял?! Они будут, будут, будут у меня, мои дети ... Будут, я знаю - будут!!!

ИЛЬЯ. (негромко кашлянул). А я тоже ...Тоже сделал ... такое же, как и ты ... Вчера только. С Лариской. Давай выпьем. Налей. Она пришла ко мне, и я сделал. Конечно, не так, как у тебя ... Хуже, конечно ... Но все вышло. Все нормалек! Давай, давай быстренько выпьем! Если у тебя все так хорошо, надо быстрее отметить это дело, раз в жизни такое бывает, выпить надо, побольше, побольше выпить!!! Давай!!! Давай!!!

Антон, сразу поверив, говорит быстро, не останавливаясь и не глядя Илье в глаза.

АНТОН. С Лариской? Молоток, Илюха! Правильно! Так и надо! Давно тебе надо было начать с ней! Давно! Она ведь за тобой и присмотрит, и уберет, и поможет что надо! И правильно! И получилось? Ну и хорошо, ага? Молоток, классно? Так и надо было, давно уже надо было! Ну вот, а ты боялся все! А ведь скажи, ничего страшного, правда? Понравилось, ага? Скажи, классно, ага? Выпьем, выпьем, выпьем быстрее, быстрее, быстрее, быстрее!!!

Выпили залпом. Зубы стучат о стекло стаканов: не то Илья дрожит, не то Антон. Молчание.

ИЛЬЯ. Уже ночь ... Холодно. Скоро осень.

АНТОН. (быстро). Правильно, что с Лариской ... Правильно! Молодец! Скажи, классно, ага? Давно надо было, давно! Правильно! Так и надо, Илюха!..

ИЛЬЯ. Я давно не пил ... Голова поплыла ... Кружится все ... (Смеется, держась рукамиза голову.) Знаешь, я вспомнил сейчас, вспомнил вдруг: однажды мать где-то курицу украла ... Живую курицу у кого-то украла! Я маленький был, она ее домой принесла ...

Антон тоже хохочет.

АНТОН. Курицу? Живую? Правда?

ИЛЬЯ. Ага! Живую! Мать ее назвала Эсмеральдой. Эсмеральда - курица! Она тут до вечера сидела, под кроватью ...Обгадила все, а потом ... (Задыхается от смеха). А потом мать ее на табуретку ... на табуретку ее положила, голову зажала и топором ... топором голову, топором ... Раз, два, три ... Она прыгает, рвется, мать упала на пол, матерится, а она шеей по обоям там, тут, в той комнате, в этой шеей, шеей ... Тут, тут, тут ... А я в кровати спрятался и смотрел и смеялся над матерью, и смеялся, как она прыгала по обоям, по обоям, по обоям ...

Оба хохочут.

АНТОН. (сквозь смех). Илья ... Давай договоримся тут, на берегу ... Договоримся давай, слышишь?

ИЛЬЯ. (смеется). Давай! Давай! Давай!

АНТОН. Слушай ... Ты сделал, и я тоже ... Понимаешь?

ИЛЬЯ. (хохочет). Ну да!

АНТОН. Постой, погоди ... Все! (Перекрестил руки.) Все понимаешь? Правильно все. А то, что у нас с тобой случилось, это надо забыть, вырвать, забыть, забыть ... Правильно ты сказал тогда - приснилось. Это мы с тобой, конечно, перепили ... Только спьяну может такое получиться, понимаешь? Забудем, ага? Я приходить к тебе больше не буду, никогда! Зачем? И тебе стыдно будет, и мне ... Нельзя это! Это мерзко, противно. Стыдно. Между мужиками такого нельзя делать, понимаешь? Это непорядок, ясно тебе? Мы же с тобой мужики, понимаешь? Стыдно это, нельзя так, стыдно, нельзя ...

ИЛЬЯ. Мне не стыдно ...

АНТОН. (тихо). Помолчи, помолчи ... Чтоб никто не слышал этого ... Помолчи ... Взрослый дядя, а я тебя, я, пацан, тебя уговариваю чего-то, жить учу ... Дело, конечно, твое, можешь этим и дальше заниматься с кем хочешь, а я ... Не на того напал, понял? Плохо это, плохо, плохо, нельзя так, стыдно, противно ...

ИЛЬЯ. Мне никто не нужен ... Только ты ...

АНТОН. (кричит). Заткнись!!! Заткнись! Замолчи!!! (Ходит быстро по комнате, за-жимает голову руками, качается из стороны в сторону. Шепотом.) Тихо, тихо ... Перестань, перестань ... Это какое-то мгновение, огонь какой-то пробежал, магнит какой-то потянул друг к другу, и все ... Ослепление это! Это все от одиночества, от него! Тебе не сладко, и я тут как тут нарисовался со своими пацаньими заботами, мучениями глупыми этими ... Понимаешь, это гнусно, противно, мерзко ... Гнусно, гнусно, гнусно ... Я проклинаю себя за эту слабость, мне гадко, гадко, что расслабился, проклинаю себя, не так надо было сделать ... Я все эти дни думал об этом, руки хотел на себя наложить, таблеток нажраться, не знаю еще чего сделать с собой ... Если бы не сегодня со Светкой - так бы и сделал, наверное, потому что не могу, не могу в себе носить эту ночь ... Но сегодня я освободился от той грязи, смыл ее! Пошел в ванную после Светки, мылся, мылся, терся мочалкой! Всю грязь отмыл! У меня теперь ни с кем не будет, слышишь ты, ни с кем! До самой свадьбы! Со Светкой так это, так просто, я сам себе доказал, что умею, и все! Все! Как отрежу теперь, оставлю себя для жены чистого! Найду девчонку хорошую какую-нибудь, женюсь на ней, скажу ей, что я мальчик, что я берег себя для нее! Я хочу стереть то, что было у меня с тобой! Мне противно подумать, что руки мои, которыми ... которыми я тебя трогал, будут ее трогать, мать моих детей?! Понял! Детей своих буду гладить, целовать губами, которыми ... Мерзко как, мерзко, гнусно, гнусно, гнусно!!!

Пауза.

ИЛЬЯ. (тихо). Значит, ты не наврал?

АНТОН. Слушай, ты, может быть, уедешь в другой город, а? Я тебе денег достану, у меня найдутся, много найдется! Чтоб только ты исчез, перестал существовать напрочь, напрочь в этом городе?! Можешь ты исчезнуть?!

ИЛЬЯ. (вздрогнул). Зачем? Я никому ничего не скажу ...

АНТОН. Ну, это правильно, верно ... Правильно ... Зачем же тебе на самого себя ... Правильно ты сказал ... Ладно, ладно ... Ты парень порядочный, добрый ... Ты меня поймешь, я думаю, почему я так беспокоюсь ... Поймешь ... Ты ... вот что: мы с тобой с сегодняшнего дня друг друга не знаем, понял? Где бы мы с тобой ни встретились, когда бы ни увиделись - ни под каким видом! Не знаем друг друга и все! Десять лет пройдет, двадцать никогда! Никогда, слышишь?! И если, не дай Бог, вдруг ... Я тогда тебя ... Я тебе ... Я с тобой ... Ты понимаешь, да? Я тогда не знаю, что с тобой сделаю ... Ты можешь мне сейчас пообещать, что никогда не узнаешь меня, можешь, можешь, нет?!

ИЛЬЯ. (помолчал). Ты разнервничался. Береги себя. Для будущей жизни. Она у тебя и так будет сложной ... Чего ты так испугался? Я тебе обещаю: мы никогда, никогда, никогда не встретимся друг с другом, а если и встретимся, я не подам вида ... (Смеется хриплым горлом.) Встретимся - на том свете ... Если он, конечно, есть ... Там, наверное, можно будет тебя узнать?

АНТОН. Ну, ну. Не дури. Все. Все, Илюха! Я ушел, старик. Давай, не вешай носа и не дури. У тебя тоже все, все будет хоккей, не сомневаюсь. Будь.

ИЛЬЯ. Постой ...

АНТОН. (у порога). Нет, нет, не держи меня, старик, не надо, не надо, меня ждут, мне домой уже пора, уже поздно, пока, не держи, пора уже, все, все, пока ...

ИЛЬЯ. Постой, я тебе сказал ... Не бойся ты за себя ... Не трону ... Забери назад своих ... подружек!!! (Кинул Антону пачку картинок.)

Антон быстро начал подбирать их с пола, засовывать в карманы, снова рассыпал.

АНТОН. А-а. Правильно ... Чтоб никаких следов ... Давай их сюда ... Давай, давай ... Пока, старик ... (Пошел к двери.)

ИЛЬЯ. Погоди еще ...

АНТОН. (кричит). Да что ты меня мучаешь, чего тебе надо, чего, чего?!

ИЛЬЯ. (помолчал). Нельзя нервничать. Дети придурками вырастут. В папу. Вот что. Ты мне не пообещал того же самого ...

АНТОН. (со злостью). Чего тебе, чего, чего, чего, чего?!

ИЛЬЯ. Ты не пообещал мне ... не узнавать меня. Я тебе пообещал, а ты нет.

АНТОН. (вздохнул свободнее). Ну, уж, за это-то ты будь спокоен. Успокойся, говорю! Спаси Бог! Не то, что узнавать, да я тебе копейки ломаной никогда в жизни не брошу! Ни единой! Избави Бог! (Смеется.) Все, старик! Покедова! Будь, старик! Пока. Вернее, прощай!

Хлопнула дверь.

Илья долго сидит не двигаясь. Потом разворачивает коляску и медленно двигает ее к окну. Смотрит в небо и шепчет.

ИЛЬЯ. Господи, услышь мое проклятье ему, услышь! Пусть всю оставшуюся жизнь он мучается за свою жестокость, пусть расплачивается за нее! Пусть будут беспокойны его сны, пусть мучают его кошмары наяву и во сне, пусть всю оставшуюся жизнь он просыпается в холодном поту, всю жизнь, всю жизнь! Пусть никого никогда он не сможет полюбить, никого, никогда!!! За жестокость надо платить! Даже за детскую жестокость, за котенка утопленного, за разбитое камнем окно, за все, за все надо платить! Пуст платит всю жизнь! Будь ты проклят, проклят, проклят, проклят ...

МОЛЧАНИЕ.

Господи, что я говорю ... Нет, нет, нет, Господи ... Помоги ему жить. Пусть рядом с ним никогда не будет злого человека ... Пусть он всегда остается таким красивым, беззащитным, как ребенок ... Пусть душа его не замутнится ... Пусть все его любят, все его жалеют, пусть он больше никому никогда не принесет горя ... Больше никому! Господи, господи ... Мы встретимся с тобой, Антон, мы встретимся ... Ты не забудешь меня никогда ... Никогда ... Мы встретимся ... Ты не забудешь ... Ты не должен меня забыть ... Мы встретимся ... Прости меня. прости, прости ... (Открывает балконную дверь. Медленно сползает с коляски.)

Ночной ветер гуляет по комнате, шевелит газеты.

Темнота.

Звон разбитого стекла.

ШЕСТАЯ КАРТИНА.

Прошло полгода. Наступила зима. Лестничная клетка. На ней двери четырех квартир. По лестнице медленно поднимается Антон. Он в зимней шапке, куртке. Растерян, напуган. Видимо, делает большие усилия над собой, чтобы прийти сюда, позвонить в квартиру Ильи. Словно магнитом тянет Антона сюда ... Антон тяжело дышит - трудно подниматься на восьмой этаж. Встал на площадке, снял варежку, хотел было нажать кнопку звонка. Отпрыгивает от двери, так как началось движение в одной из квартир. Антон быстро идет вниз, оборачивается.

Вышла Лариса с мусорным ведром в руках. Она в тапочках и халате, непричесанная. Встретилась с Антоном глазами, испугалась.

ЛАРИСА. Господи, напугал ... Чего надо? Ходят, ходят ... Лифт опять да заново сломали ... Все ходят ... Чего надо-то? К нему, что ли?

АНТОН. (пересохшим горлом). К нему ...

ЛАРИСА. Как вы мне надоели, алкаши ...Ведь давно известно нету его, нету! Нет, опять ходят! По старым явкам, что ли? Или мне внизу объявление повесить, а? Нету его, ясно?

АНТОН. А где ... Илья?

ЛАРИСА. Где, где ... В манде, вот где! Иди отсюда!

АНТОН. Он уехал? Тогда мне адрес ...

ЛАРИСА. Ага, уехал! За город, на прогулку уехал, на Северное! Падла он, твой Илья! Как я его просила, как уговаривала, чтоб переписал квартиру на меня, пропала квартира! Опечатали, видишь? Райисполком опечатал!

АНТОН. Что ... что случилось? Что-то случилось? В дом инвалидов его, да? А где это?

ЛАРИСА. Да сдох он, говорю, сдох! Алкаш, перепил, с балкона вывалился! Туда и дорога! Жил как таракан запечный, так и подох! Иди давай, иди отсюда, пока ведром тебя не жваркнула! Ходите тут, окурки кидаете ... Пошел, ну?!

Антон пошел вниз. Вернулся, поднимается по ступенькам.

Чего ... Чего смотришь? Чего ты?.. А вот нечего на меня так смотреть ... Нечего ...Чего ты ... Чего?! Я вот сейчас воронок вызову, быстро, на тебя ... Я тебе говорю, сдох он, сдох, нету его!

Антон прижимает Ларису к стене, начинает бить ее сильно, настойчиво, методично.

АНТОН. Гадина ... Гадина ... Гадина ... Ты его убила ... Ты ... Никто из вас не любил его ... Никто из вас любить не может!!! Никто!! Гадина ... Гадина ... Гадина ... Гадина ...

Лариса зажала рот, не ойкнула даже, сползла по стене на пол. Антон кинулся к двери. Толкает ее плечом, стучит, что есть силы, кричит.

Илья! Илья! Где ты, Илья? Открой, открой! Открой, Илья! Я пришел к тебе,Илья! Илья! Илья! Илья!.. (Бьет себя по щекам. плачет, как маленький ребенок.) Илья, родненький мой! Я здесь Илья! Где ты, Илья! Илья, я здесь! Илья! Илья! Илья! Илья! .. (Садится у порога, плачет.)

Рядом Лариса. Тоже плачет.

Темнота.

Последний сон

Белые сумерки.

Голос ИЛЬИ. А я знаю, какая смерть ... Говорят, смерть это темнота, чернота, ночь. Нет, неправда. Меня в детстве чуть не убило током ... Белая-белая пелена стояла перед глазами. И какой-то тупик я видел, коридор ... Белый, белый коридор ... Но меня откачали тогда ... Зачем? Надо было тогда уйти в тот коридор, в белые сумерки ... И не мучать себя и других тоже ... Нет, главное: других не мучать ... Их не мучать. Бог меня наказал за все ... Бог наказал ...

АНТОН. Я полгода не ходил к тебе ... А потом пришел. Навсегда пришел ... Я шел, а сам уже знал, что тебя нет ... В тот день, когда тебя не стало, я уже знал, знал ... Мы встретимся? Скажи мне, Илья, мы встретимся? Только одно слово скажи мне, Илья, мы встретимся?

ИЛЬЯ. Мы встретимся ... Мы обязательно встретимся ...

ТЕМНОТА.

ЗАНАВЕС

февраль 1989 года

© Все авторские права сохраняются.

Постановка пьесы на сцене возможна только с письменного согласия автора.

© 1997 by Nikolaj Koljada