Альдо Николаи

 ЭТО БЫЛА НЕ ПЯТАЯ, А ДЕВЯТАЯ

(ЛЮБОВЬ ДО ГРОБА)

 Комедия в двух действиях

Перевод с итальянского Тамары Скуй.

 Персонажи:

МАРИО

ЕВА

БРУНО

 Действие происходит в городе в наши дни.

 ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

             Пляж. Появляется Бруно с пляжной сумкой и транзистором, из которого доносится Пятая симфония Бетховена в иронической аранжировке. Бруно раздевается. В тот момент, когда он начинает снимать брюки, с противоположной стороны появляется Ева, тоже с большой пляжной сумкой и транзистором. Ева в длинной хламиде, голова у нее завязана платком, а лицо скрыто за огромными очками. Заметив Бруно, снимающего брюки:

 ЕВА. (кричит). Что вы делаете? Вы раздеваетесь? ВЫ с ума сошли! Какое хамство! (Не давая Бруно сказать ни слова и нападая на него). И как вам только не стыдно?!

БРУНО. Ноя…

ЕВА. К тому же голый мужчина не такое уж эстетическое зрелище. И не приводите в пример статуи. Они мраморные, а вы живой.

БРУНО. Но не голый. Я раздевался для того…

ЕВА. Великолепно! Вы не голый, но вы раздевались…

БРУНО. Чтобы надеть плавки! Не могу же я загорать в одежде…

ЕВА. И вы снимали штаны вот так, запросто, при всех…

БРУНО. При всех? Здесь никого не было.

ЕВА. По-вашему, я – никто?

БРУНО. Я вас не видел.

ЕВА. Вы не удосужились посмотреть вокруг…

БРУНО. Я посмотрел, но…

ЕВА. И как только заметили меня, сразу долой штаны!

БРУНО. Я пытаюсь вам объяснить, а вы…

ЕВА. Не подходите ко мне, или я закричу.

БРУНО. Ну и кричите. Кто вас тут услышит?

ЕВА. Вы что хотите? Меня изнасиловать?

БРУНО. Не обольщайтесь!

ЕВА. И выключите транзистор. Сюда приезжаешь, чтобы побыть в тишине…

 

(Едва Бруно выключает транзистор, Ева включает свой, из которого вырывается грохочущая музыка).

 

БРУНО. Э, нет. Я выключил, но и вы тоже выключите свой!

ЕВА. (выключает). Нахал и грубиян. (Она снимает с себя очки. Это красивая женщина).

БРУНО. (многозначительно свистнув). Ну и дела! Я думал, вы урод! А вы, оказывается…

ЕВА. Не смейте заговаривать со мной…

БРУНО. Я хотел только сказать…

ЕВА. Ничего не говорите и молчите. Можете делать что угодно, даже раздеться догола, только не раздражайте меня.

БРУНО. А если я разденусь догола, что вы скажете?

ЕВА. Вы только подтвердите то, что я о вас думаю: вы эксгибиционист.

БРУНО. Я не собираюсь раздеваться догола, я только хочу надеть плавки. (Обматывает себя вокруг талии полотенцем и надевает плавки).

ЕВА. Сколько вам лет?

БРУНО. Тридцать. А что?

ЕВА. Вы расположены к полноте. Я вам советую заниматься гимнастикой и сесть на диету.

БРУНО. Я занимаюсь разными видами спорта: теннисом, плаванием, верховой ездой…

ЕВА. Хватит! Е действуйте мне на нервы! Сохраняйте положенную дистанцию и не приставайте ко мне.

БРУНО. Почему бы нам не познакомиться? Мы совсем одни, почти голые, словом, Адам и Ева в раю…

ЕВА. Нет, слава богу, здесь нет ни яблок, ни змей-искусителей. И это не рай – здесь полно мазута…

БРУНО. И здесь мазут?

ЕВА. Здесь как везде. Теперь пляжи не песчаные, а мазутные и море черное от мазута. (Со вздохом). Ничего не осталось чистого на свете, ничего!

БРУНО. Что с вами?

ЕВА. Вас это не касается.

БРУНО. Вы, кажется, вздохнули?

ЕВА. Ну и что же? Это мое дело.

БРУНО. У вас неприятности?

ЕВА. И по-вашему, я должна рассказывать о своих неприятностях первому встречному эксгибиционисту, который слоняется по дикому пляжу, приставая к женщинам?

БРУНО. Да будет вам, я не эксгибиционист…

ЕВА. Нет, вы эксгибиционист. У всех эксгибиционистов такой же испуганный взгляд, как у вас! Вы лучше помолчите и оставьте меня в покое. Я должна принять важное решение…

БРУНО. Вы не хотите поделиться со мной своими неприятностями?

ЕВА. Не в моих правилах откровенничать с незнакомыми мужчинами.

БРУНО. Незнакомый мужчина выслушает вас и уйдет. В то время, как друзья…

ЕВА. Не смейте говорить гадости о моих друзьях, которых вы даже не знаете…

БРУНО. Да вы же плачете…

ЕВА. (вздыхая). Нет… Ничего подобного… Я не плачу…

БРУНО. Нет, вы плачете.

ЕВА. По-вашему, я не имею права плакать?

БРУНО. Вы так несчастны?

ЕВА. Я плачу не потому, что я несчастна, а потому, что я больше не чувствую себя счастливой. Я же не знаю, не чувствовать себя счастливой и быть несчастной – одно и то же или нет, но я знаю, что в моей жизни что-то изменилось, и это приводит меня в отчаяние. 

БРУНО. Такая хорошенькая женщина не должна отчаиваться.

ЕВА. Хорошенькие женщины имеют такое же право отчаиваться, как некрасивые. Точно такое же.

БРУНО. Но у некрасивых женщин меньше возможностей утешиться. Что с вами? Любовное разочарование?

ЕВА. Вы же хотели загорать? Почему же вы не загораете? Может быть, вы обгорите и тоже не будете чувствовать себя счастливым?.. (плачет).

БРУНО. Не плачьте… не надо… успокойтесь…

ЕВА. Уберите от меня руки! Не пользуйтесь моей минутной слабостью, чтобы тискать меня. Прикосновение ваших рук приводит меня в ужас.

БРУНО. Я не выношу, когда женщины плачут…

ЕВА. Утешайте тех, кто плачет из-за вас. И уберите руку с моего плеча. Вы запачкали меня мазутом. Вместо того, чтобы тут разглагольствовать, лучше было бы поосторожнее…

БРУНО. Поосторожнее? В чем я должен быть осторожен?

ЕВА. Лучше смотрели бы, куда ставите машину. Синяя машина в переулке, конечно, ваша?.. И как вам только взбрело в голову поставить ее сразу же за поворотом, посреди дороги?

БРУНО. Не посреди дороги, а сбоку, почти в кустах…

ЕВА. Считайте, что вам повезло…

БРУНО. В каком смысле?

ЕВА. Я чуть не налетела на вашу машину на полном ходу…

БРУНО. Интересно, как бы вы это сделали, если машина почти не видна из-за кустов?..

ЕВА. Скажите спасибо, что я только задела ее…

БРУНО. Что?!

ЕВА. Я сорвала крыло. Но вы его найдете: оно валяется в прекрасном состоянии примерно в двадцати метрах от машины в сторону моря.

БРУНО. И вы так мне об этом говорите?

ЕВА. А как я должна была сказать?

БРУНО. Вы понимаете, что вы натворили?! Новая машина… еще не обкатанная…

ЕВА. С новой машиной нужно обращаться осторожно и не бросать ее сразу за поворотом…

БРУНО. Да она же стояла в кустах… Я купил ее неделю назад… влез по уши в долги… И как вас угораздило ее разбить?.. На какой скорости вы сделали поворот?

ЕВА. Ну, предположим, я не убавила скорость… но если бы дорога была свободна… Я чуть не погибла. А жаль. Так, по крайней мере, я покончила бы с жизнью, которая стала для меня невыносима… Если такая женщина, как я… Почему вы одеваетесь?

БРУНО. Я хочу посмотреть, что вы сделали с машиной…

ЕВА. Моей? Не беспокойтесь, я только чуть-чуть ее помяла.

БРУНО. Да какое мне дело до вашей машины? Меня интересует моя машина…

ЕВА. Вы рыцарь! Джентльмен! Во всяком случае, вам придется уплатить мне за ремонт…

БРУНО. Я - вам за ремонт?! С какой стати?! Не я повредил вашу машину, а вы повредили мою, сделав поворот на большой скорости.

ЕВА. Вы можете доказать? Где свидетели? Вы уж лучше помалкивайте. Столько разговоров из-за какой-то машины. Притом какое это все имеет значение…

БРУНО. Для меня имеет. Я во многом себе отказывал, чтобы купить машину. Я много лет о ней мечтал…

ЕВА. Ваша машина жестянкой была и жестянкой останется. А вот я раньше была счастливой женщиной, а теперь?

БРУНО. А мне какое дело до того, счастливая вы женщина или нет…

ЕВА. Все вы , мужчины, одинаковы: теряете голову из-за паршивого мотора…

БРУНО. Вы себе не представляете, что значит для меня машина!

ЕВА. Конечно, больше, чем человек… Я не надеялась, что вы меня поймете, но я не думала, что вы останетесь равнодушным к моему горю.

БРУНО. Идемте со мной…

ЕВА. Не трогайте меня! Уберите руки! Вы – бесчувственная скотина!

БРУНО. А вы встаньте на мое место: я приехал сюда в прекрасном настроении, чтобы погреться на солнышке…

ЕВА. Вам легко говорить: вы были в прекрасном настроении. А я приехала измученная. И я до сих пор еще измученная. Вы знаете, сколько времени я потратила на то, чтобы выехать за город? Полтора часа. Столько машин, что можно сойти с ума! Не понимаю, куда едут люди на этих проклятых машинах?! Сидели бы у себя дома! Или на работе! Не стойте на пути у такой женщины, как я, которая встает рано утром, чтобы немножко побыть на солнце, на море, наедине со своими мыслями. Я налетела на вашу машину?! Так вам и надо… это вам хороший урок! Машиной надо пользоваться только в случае необходимости…

БРУНО. Но я и воспользовался ею в случае необходимости! Иначе как бы я добрался сюда? На лыжах?

ЕВА. Ну зачем вам ездить на море?

БРУНО. Надо хоть иногда бывать на воздухе: это полезно для нервной системы. Я проработал целое лето без единого выходного дня…

ЕВА. А вы себе представляете, что будет, если все, кто нуждается в отдыхе, приедут сюда и оставят машину посреди дороги? Пусть это вам послужит уроком!

БРУНО. Если бы вы не были женщиной…

ЕВА. ВЫ бы меня ударили? Чего вы ждете? Попробуйте… Ну и денек! И подумать только, что я приехала сюда, чтобы собраться с мыслями… А вы разрушили все мои планы и не приняли никакого решения.

БРУНО. При чем тут я?

ЕВА. Ну разве я могла думать в присутствии голого мужчины? Ладно. Помогите мне собрать вещи, а то скоро начнется дождь…

БРУНО. С утра небо было безоблачным…

ЕВА. Когда-то у меня на душе тоже было безоблачно. В этом мире нет ничего устойчивого. Живей, видите, какие крупные капли? Поторопитесь, тогда я вас подвезу…

БРУНО. Спасибо, но у меня есть своя машина…

ЕВА. Вы хотите сказать, что у вас была машина… Теперь вы можете на нее не рассчитывать.

 

(свет гаснет).

 

            Палата в больнице. На кровати лежит Бруно в гипсе, забинтованный, с рукой и ногой на вытяжке.

 

ЕВА. (появляясь). Здравствуйте! Вы меня узнали?

(Бруно вздрагивает).

Мне очень жаль, что так вышло…

БРУНО. Можете себе представить, как мне жаль.

ЕВА. Я задумалась и забыла про тормоз.

БРУНО. Я догадался.

ЕВА. Мне повезло: ни царапинки. Зато вы бы видели, во что я превратила машину…

БРУНО. Если машина в таком же состоянии, как я… треснуты два ребра… перелом руки и ноги… пять швов на затылке… возможно сотрясение мозга… раны… вывихи… ушибы…

ЕВА. И выбиты зубы?

БРУНО. Три.

ЕВА. И все же вас повезло. Вы могла погибнуть. Вы сидели на месте покойника.

(Бруно вздрагивает).

Так называется место рядом с водителем. В момент столкновения тот, кто там сидит, от удара резко откидывает назад голову, и привет! В такой позе и остается! Вам повезло.

БРУНО. Как сказать…

ЕВА. У вас замедленная реакция…

БРУНО. Это у вас замедленная реакция, потому, что вы сидели за рулем…

ЕВА. Я быстро среагировала: выпустила руль и свернулась калачиком. Поэтому-то и не пострадала. А вы продолжали сидеть на своем месте неподвижно, как истукан. В дороге надо быть осторожным.

БРУНО. Теперь я буду осторожным. Я никогда больше не сяду в машину, если за рулем будет такая женщина, как вы.

ЕВА. Извините, я была расстроена…

БРУНО. Из-за того, что вы были расстроены, мне придется торчать месяц в больнице…

ЕВА. Месяц, если не будет осложнений. Но, надеюсь, их не возникнет. Ну что такое месяц? Он быстро пролетит.

БРУНО. Месяц – это тридцать дней. Тридцать дней в гипсе… Не говоря уже о моральном ущербе…

ЕВА. Что вы имеете в виду?

БРУНО. Работу.

ЕВА. Не думайте о работе, думайте о том, чтобы поправиться.

БРУНО. Я пропущу три конгресса…

ЕВА. Да какой от них толк?!

БРУНО. Для меня толк: я синхронный переводчик.

ЕВА. И вы понимаете все глупости, которые говорят на конгрессах?

БРУНО. Зачем мне их понимать? Я их перевожу.

ЕВА. Тем лучше. Теперь вы отдохнете. Нельзя работать без отдыха. Здесь вы сможете восстановить свои силы. Вашему здоровью это пойдет на пользу.

БРУНО. Я был вполне здоров до встречи с вами.

ЕВА. Но вам никогда не было так хорошо, как сейчас.

БРУНО. Вы хотите, чтобы я вас поблагодарил?

ЕВА. В этом не моя заслуга. Так получилось. Вот возьмите: я принесла вам апельсины. Больным и заключенным всегда носят апельсины.

БРУНО. Я не ем апельсинов.

ЕВА. Попросите сестричку, чтобы она вам выжала сок. В нем одни витамины.

БРУНО. Я терпеть не могу апельсинов.

ЕВА. Вы не апельсины терпеть не можете, а меня.

Странно… обычно мужчинам я нравлюсь.

БРУНО. Что бы вы хотели? Чтобы я вас заключил в свои объятия? Не могу, у меня рука в гипсе.

ЕВА. Не надо объятий, но мне хотелось бы, чтобы вы разговаривали со мной по-человечески…

БРУНО. Если это может доставить вам удовольствие, я вам скажу, что никогда вас не забуду. Ни за что на свете.

ЕВА. Я буду навещать вас каждый день.

БРУНО. Не стоит…

ЕВА. Мне это не трудно… (Пауза). Вам очень больно?

БРУНО. Нет.

ЕВА. Вам на самом деле не больно?

БРУНО. А что? Вы недовольны?

ЕВА. Нет, если вам не больно, вы хоть улыбнитесь… Мне пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы приехать сюда. Я боюсь больниц… Например, в эту минуту, глядя на вашу кровать, я представляю себе всех тех, кто на ней умерли…

БРУНО. Вы задались целью довести меня до инфаркта?

ЕВА. Так вот, Бруно… Вас ведь зовут Бруно, верно?... Вы оценили мой поступок?

БРУНО. Какой?

ЕВА. Мой приход сюда… И если я кого-нибудь сбиваю машиной, я всегда потом хожу в больницу…

БРУНО. И носите апельсины…

ЕВА. И ношу апельсины…

БРУНО. И это часто с вами бывает?

ЕВА. Теперь столько машин, а пешеходы переходят дорогу, когда меньше всего ждешь… Стоит им увидеть зеленый свет у перехода, и они тут же бегут через дорогу, даже не взглянув, едут ли машины…

БРУНО. Вы опасны для общества…

ЕВА. нет, но я обхожусь… А почему такой интересный мужчина не женат? Вы хотите иметь много женщин? Вы, наверное, опасный соблазнитель?

БРУНО. Вместо того, чтобы добиваться расположения женщин, я предпочитаю, чтобы они добивались меня…

ЕВА. Если вы думаете, что я пришла сюда вас добиваться, вы ошибаетесь.

БРУНО. Я прекрасно знаю, что вы пришли для очистки совести.

ЕВА. При чем тут совесть? Я пришла вас навестить, потому, что вы мне симпатичны, и еще…

БРУНО. И еще почему?

ЕВА. Я хочу вас попросить об одном маленьком одолжении. Кстати, у вас уже были полицейские?

БРУНО. Нет. А что?

ЕВА. Господин, который был за рулем той машины, скончался.

БРУНО. Мне очень жаль.

ЕВА. Он умер на месте, даже не почувствовав боли. Прекрасная смерть. Ему повезло отчасти потому, что он был старик. Но поскольку он скончался…

БРУНО. У вас будут неприятности.

ЕВА. Я надеюсь, что не будет. И отчасти поэтому я пришла вас навестить. Я хочу попросить вас подтвердить мое показание, когда придут из полиции.

БРУНО. Что я должен сказать?

ЕВА. Все дело в сущем пустяке. Вы должны сказать, что в момент аварии за рулем были вы.

БРУНО. Я?! Вы сказали, что за рулем был я?!

ЕВА. Вы недовольны?

БРУНО. Но как вам это взбрело в голову? Вы сказали, что я… (от волнения он теряет сознание).

ЕВА. Бруно! Бруно!.. Что с вами? Вам плохо? Сестричка! Доктор! На помощь!.. На помощь!.. Он потерял сознание… он умирает… Спасите его!.. Он мне нужен!.. Спасите его!

 

(свет гаснет).

 

            Комната для свиданий в тюрьме. БРУНО ждет посетителя. Появляется ЕВА.

 

ЕВА. Здравствуйте, Бруно. Как поживаете?

(он молчит).

Я очень рада вас видеть.

(Бруно смотрит на нее с ненавистью).

Если я не ошибаюсь, вам лучше?

БРУНО. (не выдержав). Что вам еще надо? Зачем вы меня преследуете? Уходите отсюда… Я не желаю вас видеть… Оставьте меня в покое… Забудьте о том, что я существую и больше никогда не вспоминайте!

ЕВА. Но я должна о вас заботиться.

БРУНО. Послушайте…

ЕВА. Я вас слушаю, слушаю… Я не могла поверить, когда мне сообщили, что вы арестованы по обвинению в убийстве двух человек… Двоих… Жена старика тоже скончалась. Вам это известно? Жене повезло. Она не страдала, потому, что даже не пришла в сознание. А если бы ее спасли, она все равно умерла бы от горя, узнав о смерти мужа… Но почему пресса так обрушилась на вас?.. Ваше имя напечатано вот такими крупными буквами в газетах… вас называют дорожным пиратом… Ну разве это допустимо?.. При том, сколько настоящих преступников, грабителей, убийц ходит на свободе, обрушиться именно на вас?! Хотя вся ваша вина только в том, что вы забыли нажать на тормоз… Я немедленно свяжусь со своим адвокатом…

БРУНО. Нет, спасибо, не надо. Не заботьтесь больше обо мне. Вы уже сделали слишком много. Хватит.

ЕВА. Для друга никогда не бывает слишком.

БРУНО. Ладно. А теперь уходите. Уходите отсюда, синьора…

ЕВА. Зовите меня Ева, как меня зовут все мои друзья.

БРУНО. Вы понимаете, что вы со мной сделали? До знакомства с вами я был человеком уравновешенным, счастливым…

ЕВА. А со мной все наоборот. Раньше я была в отчаянии, а теперь, после знакомства с вами… мне стало значительно лучше.

БРУНО. Но как вы посмели заявить, что в момент аварии за рулем был я?!

ЕВА. Мне пришлось, Бруно. Я не должна была садиться за руль. Незадолго до того у меня отобрали права. Скверная история. Когда я возвращалась с курорта домой, мне и в голову не пришло, что во время моего отсутствия изменили направление одностороннего движения в центре. Я видела, что все машины едут мне навстречу, и подумала: ну что за кретины! Ну где у них голова?! Когда я сообразила… было поздно. Столкнулись несколько машин… Если бы теперь обнаружили, что я лишена прав, меня посадили бы в тюрьму…

БРУНО. А так в тюрьму посадили меня…

ЕВА. Только для проформы. Впрочем, поскольку в тюрьме вы никогда не сидели, для вас это может представить интерес с познавательной точки зрения…

БРУНО. Но и для вас это может быть интересно с познавательной точки зрения?

ЕВА. Не беспокойтесь, я постараюсь доказать вам свою благодарность и возместить ущерб, который я вам причинила. А пока я вам принесла апельсины. Апельсины всегда носят больным…
БРУНО. …и заключенным. Но я их не ем. Заберите свои апельсины.

ЕВА. В них полно витаминов. Попросите надзирателя, чтобы он их вам выжал… Почему у вас такой мрачный вид? Можно подумать, что вас приговорили к пожизненному заключению… Все уладится. Не падайте духом. От вашего пребывания в тюрьме останется лишь одно воспоминание…

БРУНО. А когда я выйду отсюда, что я буду делать? У меня забрали паспорт.

ЕВА. Вам вернут. Это пустая формальность. Они отбирают паспорт, потому, что, находясь в заключении, вы же не поедете за границу, верно? Да и зачем вам ехать за границу? Старайтесь получше узнать свою страну, в которой еще полно прекрасных, неизведанных уголков…

БРУНО. Я езжу за границу не как турист, а работать…

ЕВА. Ладно, ладно, не будем устраивать из этого трагедию. Почему вы такой серьезный? Ну, улыбнитесь. Вам идет, когда вы улыбаетесь…

БРУНО. Я вас ненавижу.

ЕВА. Зато вы мне нравитесь. Вы не думайте, что мне так уж легко понравиться. Мой муж говорит, что инее никогда никто не нравится.

БРУНО. А! Вы замужем?! А что говорит муж по поводу того, что вы меня втравили в беду?

ЕВА. Ничего. Он ничего не знает. Раньше было все по-другому. Раньше у нас не было друг от друга секретов. А теперь между нами разверзлась бездна. Моя семейная жизнь – трагедия. В то утро, когда мы с вами встретились на пляже, я всерьез подумывала о самоубийстве.   

БРУНО. Жаль, что вы об этом только подумывали.

ЕВА. Наше знакомство мне пошло на пользу. С тех пор, как мы с вами познакомились, я сильно изменилась.

БРУНО. И я тоже, к сожалению.

ЕВА. И потом, забота о вас стала для меня целью жизни… Вы ведь одиноки, верно? У вас нет родных? Нет никого, кто заботился бы о вас?

БРУНО. У меня есть мать, но она живет в провинции.

ЕВА. А прежде вы жили вместе?

БРУНО. Да, но потом я обнаружил, что не люблю преподавать, и переехал в город, поступил на курсы переводчиков, получил диплом и стал переводчиком… Я и сам не знаю, почему я вам все это рассказываю… Наверно, потому, что мой сосед по камере – глухой и никогда не реагирует на то, что я говорю.

ЕВА. Почему ваша мать не переехала вместе с вами?

БРУНО. У нее свои привычки. К тому же она нездорова и плохо видит. Я постоянно в разъездах, и ей пришлось бы жить в одиночестве… И вот я снял маленькую квартирку на периферии…

ЕВА. Уютная квартирка… с красивым видом…

БРУНО. Откуда вы знаете?

ЕВА. Вчера я заезжала туда…

БРУНО. Зачем?

ЕВА. За сменой белья для вас. Какой кавардак!.. что творится в шкафу!.. Настоящие джунгли!.. А в ящиках!.. Мужчина не может жить один…

БРУНО. У меня есть приходящая домработница.

ЕВА. У вас ее больше нет. Я ее уволила.

БРУНО. Уволили?! Какое вы имели право?!

ЕВА. Она все время тратила на болтовню по телефону. К тому же с разными городами. Не беспокойтесь, вы найдете другую домработницу, которая будет серьезно относиться к своим делам.

БРУНО. Как вы попали в мою квартиру?

ЕВА. Я открыла ее ключом. Мне дала его консьержка. Мы с ней сразу поладили. Она очень расстроилась, узнав, что вы попали в автомобильную катастрофу. Она всегда советовала вам быть осторожным за рулем.

БРУНО. Вы ей сказали, что я арестован?

ЕВА. Естественно.

БРУНО. Кто вам велел?

ЕВА. Ваша консьержка не сплетница…

БРУНО. …как другие консьержки.

ЕВА. И Джулиане я сказала…

БРУНО. Джулиане?! Интересно, как в с ней познакомились?

ЕВА. По телефону. Она позвонила в тот момент, когда я зашла к вам за бельем. Джулиана вернулась из Бразилии. Зачем она ездила в Бразилию?

БРУНО. Она тоже переводчица.

ЕВА. Как только она услышала, что вы в тюрьме, она тут же повесила трубку. И эта штучка – ваша девушка?

БРУНО. Я вас задушу. Сейчас же задушу. Все равно… мне нечего терять. В тюрьме я уже сижу.

ЕВА. Если бы она вас хоть капельку любила, она не повесила бы трубку сразу, как только узнала, что вы тюрьме. Кроме того…

БРУНО. Хватит! Спасибо за белье. Уходите и никогда больше не появляйтесь. Никогда. Неужели вы не понимаете, что вы систематически разрушаете мою жизнь?

ЕВА. Если ваша жизнь – Джулиана, я счастлива, что я вам ее разрушила. А теперь прощайте. Белье я сдала в окошко, где принимают передачи. Я положила туда духи для ванной. Их нужно растворить за несколько секунд до мытья. Прощайте… и не сердитесь. Мне жаль только, что я ухожу, так и не сказав вам того, в чем мне хотелось вам признаться… Или вы уже догадались?

БРУНО. Что еще?

ЕВА. Как я могу вам признаться, если вы смотрите на меня с таким видом? Вы хоть улыбнитесь…

БРУНО. При условии, что больше вы никогда не придете… (улыбается сквозь зубы).

ЕВА. Я вас люблю.

БРУНО. Что?!

ЕВА. Я вас люблю.

БРУНО. Надзиратель! Надзиратель… Уведите ее отсюда! Не впускайте ее больше никогда, или я за себя не ручаюсь… Вон отсюда! Вон отсюда!

 

(свет гаснет)

 

            Палата в сумасшедшем доме. БРУНО в смирительной рубашке на кровати, или в кресле, напичканный снотворными и транквилизаторами).

 

ЕВА. (появляясь робко). Вы, конечно, не рассчитывали меня здесь увидеть? Теперь вы убедились, что мне удалось вас вызволить из тюрьмы? Разве не лучше находиться в психиатрической клинике?

БРУНО. (почти ничего не соображая). Угу.
ЕВА. Конечно, вам здесь должно быть лучше.

БРУНО. Угу.

ЕВА. Как вы себя чувствуете?

БРУНО. Хорошо.

ЕВА. На самом деле?

БРУНО. Но… Я не могу никак понять, что со мной происходит… У меня путаница в голове. Страшная неразбериха. Я все время сплю… меня клонит ко сну…

ЕВА. Если вам хочется спать… спите. Вам полезно спать.

БРУНО. Теперь я спокоен… не то, что раньше. Когда я сообразил, что меня везут в сумасшедший дом, я стал кричать… я кричал изо всех сил…

ЕВА. Прекрасно. Вам надо было произвести впечатление ненормального… чтобы убедить врачей.

БРУНО. Меня связали… и заставили глотать таблетки… пилюли… а сколько уколов…

ЕВА. Конечно, теперь вы спокойны…

БРУНО. Спокоен. Я спокоен. Я только и делаю, что сплю. У меня даже нет сил кричать… А если я закричу, сразу придет сестра и всадит в меня вот такой шприц…

ЕВА. Чтобы вас успокоить… Теперь с помощью психотерапевтических средств творят чудеса… С помощью лекарств удается переделать человека… Во всяком случае, мой дорогой Бруно, пребывание здесь пошло вам на пользу. И я очень рада, что мне пришла в голову мысль перевести вас в психиатрическую больницу.

БРУНО. Скажите прямо: в сумасшедший дом.

ЕВА. Нужно доказать, что вы как бы душевнобольной. Вы меня понимаете?

БРУНО. Понимаю… я вас прекрасно понимаю…

ЕВА. Необходимо во что бы то ни стало вытащить вас из беды, иначе это может плохо кончиться. В результате этой проклятой катастрофы двое погибли и пятеро пострадали: из них двое в тяжелом состоянии и останутся инвалидами на всю жизнь. Те двое, что скончались, были пожилыми, и на их долю выпала прекрасная смерть, и тем не менее – оборвались две человеческие жизни… Другими словами, двойное убийство. Непредумышленное, согласна, но если вас будут судить, вы рискуете получить пять-шесть лет заключения. Вот почему надо придумать какое-нибудь смягчающее выну обстоятельство, как, например, психическую невменяемость. Если медицинская экспертиза даст заключение, что вы невменяемый и не можете отвечать за свои поступки, вас выпустят на свободу. Теперь вы знаете, как вы должны себя вести…

БРУНО. Как?

ЕВА. Поступайте так же, как вы поступали до сих пор. Если вам захочется кричать, кричите. Чем больше странностей, тем лучше.

БРУНО. Я не делаю ничего странного. Я только говорю правду. Но, когда я говорю правду, никто мне не верит.

ЕВА. И что вы говорите?

БРУНО. Что не я сидел за рулем…

ЕВА. Продолжайте это говорить, и они убедятся, что вы – сумасшедший. А если они убедятся, что вы сумасшедший, все в порядке.

БРУНО. Но почему, когда человек говорит правду, его принимают за сумасшедшего?

ЕВА. Так устроен ми, мой бедный друг. Но это очень полезные испытания, в результате которых люди становятся морально более выносливыми. Благодаря этому испытанию у вас будут крепкие нервы и вы будете лучше подготовлены к жизни.

БРУНО. Но сколько времени мне придется здесь проторчать?

ЕВА. Это зависит от того, что решат врачи. Вы только не утрируйте. Если врачи решат, что вы совершенно сумасшедший, они вас не выпустят отсюда и продержат здесь всю жизнь. Они должны убедиться только в том, что вы немного не в своем уме – что вы социально опасны, но не совсем.

БРУНО. Я опасен?

ЕВА. Человек, по вине которого произошла автомобильная катастрофа, стоившая жизни невинным людям, все-таки представляет опасность для общества, не так ли?

БРУНО. (у которого постепенно начинает проходить действие транквилизаторов). В таком случае почему вы продолжаете ходить на свободе как ни в чем не бывало?

ЕВА. Но при чем тут я? Я всего лишь несчастная женщина, неспособная видеть, как страдает мужчина… привыкшая проявлять заботу о том, кто в ней нуждается… наивная, доверчивая женщина, которая после знакомства с вами на пляже…

БРУНО. (неожиданно яростно). Вы знаете, как я должен был поступить с вами на пляже? Я должен был взять вас обеими руками за горло и сжимать… до тех пор, пока я вас не задушил бы!

ЕВА. Вы напрасно передо мной притворяетесь сумасшедшим. Я ведь не Джулиана, которая вчера, когда я ей сказала, что вас поместили в сумасшедший дом, принялась лепетать…

БРУНО. Или я должен был вас толкнуть в море… сунуть головой в воду и держать под водой до тех пор, пока вы не утонули бы…

ЕВА. А вы прекрасно симулируете сумасшествие. Я вас почти боюсь…

БРУНО. Я не симулирую сумасшествие, а схожу с ума. Мне жаль, что я вас не убил: по крайней мере, я знал бы, за что я сидел в тюрьме и в сумасшедшем доме… И мне не пришлось бы то и дело вас видеть.

ЕВА. И все же судьбе было угодно, чтобы вы меня не убили и я стала вашим ангелом – хранителем…

БРУНО. Руки… развяжите мне руки… я вас задушу…сейчас же, сию же минуту… Пустите меня… развяжите мне руки, я хочу ее убить…

ЕВА. Вы так не кричите… иначе вам опять сделают укол… Бруно, милый, успокойтесь…

БРУНО. Мне наплевать на укол… мне наплевать на транквилизаторы… Пусть делают со мной что угодно, но прежде я хочу убить вас… Вы понимаете или нет, что из-за вас я в сумасшедшем доме? А раз я в сумасшедшем доме, я сумасшедший, и я убью вас… я убью вас…

ЕВА. На помощь! На помощь! Доктор! Доктор! Сестричка! Он буйный! У него пена на губах… укол… Сделайте ему укол… На помощь! (Убегает, в то время, как Бруно продолжает кричать).

 

(свет гаснет).

 

            Гостиная в квартире Бруно. БРУНО входит, открыв ключом дверь, зажигает свет, оглядывается по сторонам. Из кухни появляется Ева, улыбающаяся, в переднике поверх платья).

 

ЕВА. Поздравляю с возвращением!

БРУНО. Вы?!

ЕВА. Я пришла поздравить вас с возвращением домой.

БРУНО. В этом не было необходимости.

ЕВА. Я подумала, что вам будет грустно вернуться в пустую квартиру…

БРУНО. Неужели вы не понимаете, что я не желаю вас видеть? Кто вам сказал, что меня выпишут сегодня?

ЕВА. Мой адвокат. Это он добился того, что вас выписали…

БРУНО. Ему понадобилось на это много времени… восемнадцать дней…

ЕВА. Есть люди, которых никогда не выпускают из сумасшедшего дома.

БРУНО. Что вы хотите сказать? Что мне посчастливилось? Уходите отсюда и больше никогда не появляйтесь. Оставьте меня в покое. Забудьте о том, что мы с вами знакомы. Мне пришлось долго терпеть ваше присутствие: сначала я не знал, с кем имею дело, потом я лежал без сознания в гипсе, затем я сидел в тюрьме и в сумасшедшем доме. Я больше вам не позволю вмешиваться в мою жизнь. Понятно?

ЕВА. Я хотела хоть как-то загладить то зло, которое я вам невольно причинила.

БРУНО. Не надо. Я знаю на собственном опыте, что, когда вы хотите исправить свою ошибку, вы лишь усугубляете положение. И потом, сказав мне "поздравляю с возвращением", вы, должно быть, думаете, что возместили мне за два месяца, которые я провел в больнице, в тюрьме и в сумасшедшем доме?

ЕВА. Я только хотела привести в пристойный вид вашу квартиру после того, как она пустовала два месяца. Вот, смотрите – каждая вещь на своем месте.

БРУНО. Меня к этому приучали, когда я был на военной службе. Но я по натуре антимилитарист. (Все швыряет в разные стороны).

ЕВА. Что вы делаете?

БРУНО. Что хочу, то и делаю. Так вы уйдете или нет? 

ЕВА. Сейчас. Прежде я должна вам все показать. Вот почта: ничего интересного – газеты и несколько открыток. Я оплатила все счета. Квитанции в ящике. Я уплатила также последний взнос за машину.

БРУНО. Я пришлю вам чек и с вами за все рассчитаюсь. Сюда вы больше не приходите. Вам понятно?

ЕВА. И последнее: вам опять звонила Джулиана. Я ей сказала, что вы вернетесь домой сегодня вечером, и велела ей позвонить вам, чтобы условиться…

БРУНО. О чем?

ЕВА. О встрече…

БРУНО. Не вмешивайтесь в мои дела! Я вам это говорю в последний раз.

ЕВА. Я думала вас обрадовать. Вы два месяца не прикасались к женщине…

БРУНО. Ну и что же? Это проблема, которую я решаю сам!

ЕВА. Неужели?

БРУНО. Я хочу сказать, что я сам знаю, что мне делать…

ЕВА. Я подумала, что вы оцените мою заботу и вам будет приятно встретиться с Джулианой после столь долгого воздержания. Вы молодой человек... конечно, если вы не каменный… Во всяком случае, исключительно из вежливости, я приготовила вам легкий ужин на двоих… В холодильник я поставила также бутылку шампанского. Я обожаю шампанское после любовных радостей… а также до…

БРУНО. Если вы сейчас же не уйдете, я вас выставлю…

ЕВА. Я только подкрашусь и уйду. (Она снимает с себя передник, берет сумочку и достает из нее косметичку). Я вам желаю приятно провести вечер и успокоиться. Тогда хоть завтра вы не будете таки нервным.

БРУНО. Если завтра я буду нервным, вас это не касается. Все равно вам не придется меня больше видеть. Ну, уходите же, я хочу принять ванну.

ЕВА. Хотите, я вам ее приготовлю?

БРУНО. Нет!

ЕВА. Я понимаю ваше нетерпение. Скоро придет Джулиана: вы так давно с ней не виделись, что волнуетесь перед встречей… Ощутить снова ее мягкое благоухающее тело в своих объятиях… Какие духи у Джулианы? Духи имеют очень большое значение для женщины… Вам нравятся мои духи? Мужчины говорят, что они ужасно сексуальные. (брызгает ему на шею).

БРУНО. Уходите, ил я вас выброшу из окна.

ЕВА. Я ухожу… я ухожу… Но вы же не сможете сами раздеться… у вас болит рука… Я вам помогу…

БРУНО. Не трогайте меня… Уходите…

ЕВА. Ваше дело. Прощайте. Дайте мне хотя бы руку… (Бруно пожимает ей руку, но от прикосновения к ней окончательно теряет над собой контроль, привлекает Эву к себе и обнимает ее). Что вы делаете? Вы с ума сошли?! Пустите меня… пустите меня немедленно…

БРУНО. Нет, теперь ты останешься здесь до тех пор, пока я этого захочу…

. Прошу вас, пустите меня… я замужняя женщина… мне надо идти… (Но он затыкает ей рот поцелуем) Вы ведете себя… вы нахал… Сначала вы гоните меня и не хотите меня видеть, а потом…

БРУНО. Раз ты пришла сюда поздравить меня с возвращением, то теперь ты поздравишь меня так, как мне хочется.

 

(Телефонный звонок).

 

ЕВА. Пустите… Снимите трубку… Это, наверное, Джулиана. Почему вы не снимаете трубку?.. Что вы делаете? Вы толкаете меня на кровать? Я не хочу! Вы всегда такой страстный? Мне надо идти… Я замужем… меня ждет муж… Не целуйте меня… Зачем вы меня целуете? Я не хочу… Не прижимайте меня так… Я не могу вздохнуть… Зачем вы меня целуете, если вы меня ненавидите?

БРУНО. Я тебя ненавижу, но вместе с тем я тебя хочу.

ЕВА. Вы хотите меня, как хотели бы любую другую женщину, оказавшуюся рядом. После такого

длительного воздержания представляю себе…

БРУНО. Я не хочу других женщин. Я хочу тебя.

ЕВА. Вы не можете хотеть женщину, которая причинила вам одни несчастья… разбила вам жизнь…

БРУНО. Все это время, Ева, я думал о тебе…

ЕВА. И меня проклинал!

БРУНО. Нет. Просто мне не удавалось думать о другом.

ЕВА. Лгун! Может быть, у тебя хватит наглости сказать, что ты меня любишь…

БРУНО. Я не знаю, люблю я тебя или нет. Я знаю только, что никогда я не хотел так ни одну женщину, как тебя…

 

(Укладывая Еву на кровать, целует ее в губы бесконечно долгим поцелуем, в то время, как из кухни появляются клубы дыма).

 

ЕВА. (заметив дым, вырывается). Бруно… Бруно… Я забыла торт в духовке… он горит…

БРУНО. Я тоже горю, Ева…

 

(Но комната заполняется дымом, который перехватывает ему дыхание).

 

ЕВА. Пожарные! Надо вызвать пожарных!

 

(Свет гаснет.)

 

            Гостиная в квартире Бруно. БРУНО в постели, ЕВА подает ему кофе.

ЕВА. Вкусный?

БРУНО. Не то слово. Никто не умеет варить такой кофе, как ты.

ЕВА. Я вкладываю в него душу.

БРУНО. Ты потрясающе готовишь!

ЕВА. Хорошо, что случился пожар… Теперь одно удовольствие заходить на кухню… все новое… В той кухне ощущалось отсутствие женщины… Неужели ты никогда не испытывал потребности в женщине? Тебе не хотелось уюта, когда ты возвращался домой со своих конгрессов?

БРУНО. Когда я испытывал потребность в женщине… я ее удовлетворял.

ЕВА. Проститутка согреет постель, но не душу.

БРУНО. Эту проблему я решал отчасти с помощью книжек… музыки… спорта…

ЕВА. И Джулианы. Ты не скучаешь по ней.

БРУНО. Нет. Только теперь, когда я узнал тебя, моя жизнь обрела смысл.

ЕВА. Я никак не ожидала, что ты сразу набросишься на меня… Впрочем, все мужчины от природы скоты… Наверное, хорошо, что мы сразу сожгли мосты. Когда я поняла, что мой брак – ошибка, мне казалось, что жизнь кончена. А теперь благодаря тебе прошло мое отчаяние и моя жизнь начинается заново.

БРУНО. Твой муж, наверно, дурак, если отказался от такой женщины.

ЕВА. Ужасный эгоист, как все мужчины… Впрочем, тебе я когда-нибудь тоже надоем… Держи…

БРУНО. Что в этом пакете?

ЕВА. Носки.

БРУНО. У меня все ящики набиты носками.

ЕВА. Короткими и разноцветными. А мужчины со вкусом носят только длинные и однотонные носки.

БРУНО. Ты все время делаешь мне подарки, а я никогда…

ЕВА. Неправда. Вчера ты подарил мне розы. В два часа ночи я проснулась и посмотрела на них: они были прекрасны. Ты никогда не просыпаешься ночью? Я всегда. В два часа. И меня охватывает безумное желание позвонить тебе и спросить, что ты делаешь?

БРУНО. Что могу я делать в два часа ночи? Сплю.

ЕВА. И если бы я тебе позвонила, я разбудила бы тебя, наверно.

БРУНО. Да, скорее всего.

ЕВА. А потом… ты заснул бы снова?

БРУНО. Конечно.

ЕВА. Значит, ты не рассердишься, если я тебе позвоню, когда проснусь около двух часов ночи? Я могу тебе позвонить? Да что с тобой? Ты от меня что-то скрываешь… и не качай головой… У влюбленной женщины шестое чувство… Тебя терзают какие-то заботы?.. Скажи, что с тобой?

БРУНО. Я переживаю из-за работы…

ЕВА. Как ты можешь переживать из-за работы, если ты не работаешь больше трех месяцев?

БРУНО. Для мужчины работа имеет большое значение. А я не могу возобновить свою работу до тех пор, пока мне не вернут паспорт. К тому же я не зарабатываю…

ЕВА. Если тебе нужны деньги, скажи…

БРУНО. О да, я как раз тот человек, который берет деньги у женщины!

ЕВА. Это деньги не мои, а моего мужа.

БРУНО. Тем более.

Э Ну что в этом плохого? Он дает мне деньги, чтобы я их тратила, как мне хочется. Мне хочется давать их тебе, потому, что благодаря тебе я чувствую себя счастливой…

БРУНО. Деньги я привык зарабатывать.

ЕВА. Я понимаю, но мой муж разбогател с моей помощью. Он построил завод на мои деньги, полученные в приданое, и преуспел, потому, что я предоставила ему душевный покой, необходимый для работы. Следовательно, в том, что он богат, моя заслуга, и ты не должен отказываться от его денег. Кроме того, из-за твоих разъездов мы бы часто находились в разлуке, а я хочу, чтобы ты всегда был рядом…

БРУНО. Когда ты уходишь, я считаю часы, отделяющие меня от того момента, когда я тебя снова увижу.

ЕВА. Если бы я не виделась с тобой каждый день, я не находила бы себе места, и, чтобы успокоиться, ходила бы по магазинам и тратила уйму денег, покупая всякую дребедень. Я все равно тратила бы деньги, но не получала бы взамен того счастья, которое даешь мне ты.

БРУНО. Ты не обыкновенная женщина. Ты решаешь любую проблему с невероятной легкостью. В тебе полно достоинств: ты умеешь божественно готовить… со вкусом подбираешь цветы… ты великолепная любовница и идеальный друг… Извини, я говорю избитые фразы, но у меня никогда не было такой совершенной и очаровательной женщины, как ты… Ни одной женщине не удавалось целиком заполнить мою жизнь, и я рад тому, что со мной случилось, ибо это дало мне возможность познакомиться с тобой.

ЕВА. Значит, ты счастлив?

БРУНО. Благодаря тебе у меня также появилась уверенность в себе, которой раньше не было. Я счастлив, и ничто не может омрачить моего счастья.

ЕВА. Я рада, что ты во мне не разочаровался. Наша жизнь будет прекрасной, но… ты должен мне помочь. Если я обращусь к тебе с просьбой… совсем маленькой… ты ее выполнишь?

БРУНО. Ну конечно. Что я могу для тебя сделать?

ЕВА. Сказать?

БРУНО. Ну конечно, моя радость.

ЕВА. Ты убьешь моего мужа?

БРУНО. Что?! Что ты сказала?

Э ,Я прошу тебя убить моего мужа. Ты разве не слышал?

БРУНО. Убить твоего мужа? Но почему я должен его убивать? Я против него ничего не имею… Я даже с ним не знаком.

ЕВА. Ну и что из этого?

БРУНО. Хм… по-моему, нехорошо убить человека, с которым ты даже не знаком. Некорректно, невежливо и некрасиво.

ЕВА. Какой ты порядочный, милый. Ты совершенно прав. Прежде я обязательно должна тебя с ним познакомить. Потом… ты его убьешь… он умрет… я получу наследство… мы с тобой поженимся и никогда не расстанемся! (Она обнимает его).

 

(Свет гаснет)

 

            Гостиная в квартире Евы. МАРИО сидит в кресле, ЕВА ходит перед ним взад и вперед, разъяренная, словно тигрица.

 

ЕВА. И ты даже не спрашиваешь, кто он такой?

МАРИО. Он, безусловно, порядочный человек.

ЕВА. Он очень красивый мужчина.

МАРИО. Какая мне разница, красивый он или некрасивый?

ЕВА. Внешность имеет значение. Он высокий, атлетического сложения, с блестящими глазами. И ко мне он прекрасно относится.

МАРИО. Я очень рад.

ЕВА. В последнее время мы с ним часто встречаемся. Он много пережил из-за женщины.

МАРИО. Бывает.

ЕВА. Из-за женщины, с которой он ехал на машине и попал в автомобильную катастрофу… Но теперь он поправился. Он выздоровел. (Пауза). Я говорю, что он выздоровел.

МАРИО. Кто?

ЕВА. Бруно.

МАРИО. Кто такой Бруно?

ЕВА. Мой приятель, которого я пригласила на ужин.

МАРИО. А! Его зовут Бруно!

ЕВА. А что? Тебе не нравится его имя?

МАРИО. Ну не все ли мне равно, какое у него имя?

ЕВА. Ты скорчил гримасу, когда я сказала, что его зовут Бруно…

МАРИО. По мне, пусть его зовут хоть Джордано…

ЕВА. Каждого зовут так, как его зовут. Тебя зовут Марио, его зовут Бруно. Он не виноват, что его так зовут: ему дали такое имя, когда он родился. Когда ты появился на свет, тебя назвали Марио. А его назвали Бруно. И совсем не такое ух это плохое имя. Ты не согласен? (Пауза) Эй, я с тобой разговариваю?! По-твоему, вежливо читать книжку, в то время, как с тобой разговаривают? Ну да, тебе нет никакого дела до моих друзей. Если бы я дружила с преступником или наркоманом, тебе тоже не было бы никакого дела. (Пауза). У тебя ужасный галстук!

МАРИО. Ты так считаешь?

ЕВА. Ты покупаешь отвратительные галстуки, а я тебе покупала элегантные галстуки.

МАРИО. И в самом деле, этот галстук мне купила ты.

ЕВА. Не может быть. Сними его и надень другой.

МАРИО. Я даже не подумаю.

ЕВА. Ты отказываешься выполнить мою просьбу?.. Я прошу тебя так вежливо…

МАРИО. Видишь ли, дорогая…

ЕВА. Не называй меня "дорогая". Я уже давно тебе не дорога.

МАРИО. Хорошо, пусть не дорогая, но этот галстук я не сниму.

ЕВА. (после паузы). Ты не спрашиваешь, что я делала сегодня.

МАРИО. Зачем спрашивать? Если ты захочешь мне сказать, ты и так скажешь.

ЕВА. Я провела фантастический день.

МАРИО. Я очень рад.

ЕВА. Ты не спрашиваешь, где я была и что я делала?

МАРИО. Тебе хочется мне рассказать?

ЕВА. Нет!

МАРИО. В таком случае бессмысленно спрашивать. (снова принимается читать).

ЕВА. Я истратила уйму денег за последнее время. Страшно даже подумать, сколько я истратила! И не на что-то дельное, а на ерунду… Ну, давай, отчитывай меня, скажи, что у меня дырявые руки… что я безответственна… что я выбрасываю деньги на ветер… Ну, смелее, чего ты ждешь?

МАРИО. Если тебе доставляет удовольствие тратить деньги, ты правильно делаешь, что тратишь.

ЕВА. Я тебя ненавижу. Что бы я ни сказала, ты признаешь мою правоту.

МАРИО. Потому, что ты права, ЕВА.

ЕВА. Мир охвачен экономическим кризисом, повсюду голод и нищета, а ты позволяешь мне тратить деньги на ерунду. Это аморально. У тебя нет чувства ответственности. (Пауза). Раньше, когда я надевала новое платье, ты хоть замечал…

МАРИО. К сожалению, мы видимся так редко, что я не знаю, новое на тебе платье или старое…

ЕВА. Так прямо и скажи, что ты не замечаешь, потому, что больше не смотришь на меня. Теперь, когда ты приходишь домой, ты усаживаешься в кресло и принимаешься читать. Ты хоть читал бы интересные книги. Что ты читаешь?

МАРИО. Книгу о галактике.

ЕВА. Что такое галактика?

МАРИО. Звезды Млечного пути.

ЕВА. Странно! Тебя интересуют звезды галактики и не интересует то, что происходит в твоем собственном доме…

МАРИО. Да? А что происходит в моем доме?

ЕВА. Так больше не может продолжаться. Ты совершенно загубил мою жизнь.

МАРИО. Но предоставил тебе полную свободу…

ЕВА. Если бы ты меня все еще любил, ты не предоставил бы мне этой свободы.

МАРИО. Что я должен делать? Запирать тебя на ключ?

ЕВА. Когда-то наша жизнь была совместной.

МАРИО. Она такой и осталась. Ты разве не видишь, что мы и сейчас вместе: ты и я?

ЕВА. нам нечего сказать друг другу.

МАРИО. Ты всегда находишь, что сказать.

ЕВА. Ты стал чудовищем.

МАРИО. Как видишь, у тебя есть что сказать.

ЕВА. Я тебя ненавижу.

МАРИО. Это доказывает, что мы живем действительно совместной жизнью.

ЕВА. (после паузы). Ты отяжелел. Ты стал огромным.

МАРИО. Я не прибавил ни грамма.

ЕВА. Значит, ты не толстый, а раздутый. Ты слишком много ешь. Ты идешь в ресторан, садишься, заказываешь и ешь.

МАРИО. Что еще я должен делать в ресторане? Декламировать стихи?

ЕВА. Ты отвратителен, ты всегда хочешь есть. Как животные. Почему ты вечно хочешь есть?

МАРИО. Я ем всего один раз в день.

ЕВА. Не смеши меня! Ты считаешь себя гурманом. Это ты-то! Настоящие гурманы – люди изысканные, они не едят всего, что им положат на тарелку. Они не столько едят, сколько вдыхают аромат… Истинные гурманы так мало едят, что один мой знакомый гурман умер то голода.

МАРИО. Я – гурман, желающий жить.

ЕВА. С этого момента мы переходим на другой образ жизни. Сегодня мы последний раз едим в ресторане. С завтрашнего дня мы будем питаться дома. Я отобью у тебя любовь к еде.

МАРИО. Мне пойдет на пользу побыть немного на диете.

ЕВА. Э нет, лучше обжирайся: мне безразлично, худой ты или толстый… Что у нас теперь общего? Ничего. Почему мы живем вместе?

МАРИО. Давай разойдемся.

ЕВА. Чтобы ты сошелся с другой? Ни за что!

МАРИО. Ты тоже могла бы сойтись с другим…

ЕВА. Я могла бы, возможно, сойтись с другим мужчиной. А ты с другой женщиной – ни за что. Я за женскую солидарность, и не позволю тебе разбить жизнь еще одной женщине, как ты разбил мою жизнь. Хоть ты меня больше и не интересуешь, я не уступлю тебя другой женщине. Тебе придется оставаться со мной до…

МАРИО. До каких пор?

ЕВА. До самой смерти!

(звонок в дверь)

Это Бруно. (открывает дверь).

БРУНО. (входит). Добрый вечер.

ЕВА. Как я рада тебя видеть! Заходи. Это мой муж. Марио, познакомься, это Бруно.

МАРИО. Очень приятно.

БРУНО. Я рад с вами познакомиться.

МАРИО. Пожалуйста, проходите.

БРУНО. Я тоже интересуюсь астрономией. Разве можно быть равнодушным к астрономии в эпоху космических открытий?

ЕВА. Не слушай его, Марио. Бруно робкий человек и старается приспособиться к мыслям своих собеседников, чтобы расположить их к себе.

БРУНО. Ты говоришь обо мне так, как будто я дурак и лицемер.

ЕВА. Но с каких это пор у тебя страсть к астрономии? Я знаю твои увлечения: лыжи, плавание, верховая езда.

МАРИО. Я тоже занимаюсь этими видами спорта. Особенно мне нравится верховая езда: обожаю лошадей.

БРУНО. Чудесные животные, все чувствуют…

МАРИО. Когда я был мальчиком, у меня был конь…

ЕВА. Хватит, Марио. Мы пригласили Бруно вовсе не для того, чтобы разговаривать о лошадях.

МАРИО. А почему бы и не поговорить о лошадях? Если твоего друга интересуют лошади… Вы очень любите спорт, если не ошибаюсь?

БРУНО. Я люблю спорт, но истинные увлечения у меня другие. Археология, например…

МАРИО. Неужели? И какой же цивилизацией вы интересуетесь в частности?

БРУНО. Этрусками.

МАРИО. Какое совпадение! Я зачарован этой цивилизацией, которая начинает постепенно открывать свои тайны…

ЕВА. Бруно, ты занимаешься археологией? С каких это пор? Ты мне об этом никогда не говорил.

БРУНО. Я боялся, что тебе будет скучно, ЕВА. Вы не находите, что этрусская культура распространилась очень широко?

МАРИО. Помимо самой Этрусии, расположенной между Тибром и Арно, ее изделия встречаются по всей Европе, даже в далекой Скандинавии… В этом причина того, что этрусское искусство считается явлением как бы периферийным п отношению к греческому искусству…

БРУНО. Если этрусское искусство сохраняет свой налет таинственности, символизируемой загадочной улыбкой…

ЕВА. (перебивая). Хватит этрусков! Вы что, с ума сошли?! Как вам только могло прийти в голову говорить об этрусках?! Дорогой Бруно, я пригласила тебя к нам не для того, чтобы говорить об этрусках, а для того, чтобы ты познакомился с моим мужем, и понял, что он за человек, прежде чем…

МАРИО. Прежде чем что?

ЕВА. Прежде чем жениться.

МАРИО. Понятно. Бруно хотел увидеть, как мужчина может выжить, будучи связан семейными узами с такой женщиной, как ты. Так вот, посмотрите на меня: как видите, я пока еще жив.

ЕВА. Вот именно: пока. Поэтому подумай хорошенько, а я пойду собираться. (уходит).

БРУНО. Ваша жена – своеобразная женщина…

МАРИО. Да, очень… темпераментная. Как вы с ней познакомились?

БРУНО. Случайно.

МАРИО. Она как сила природы. И если ей что-нибудь взбредет в голову…

БРУНО. Я это понял.

МАРИО. Уже?

БРУНО. Она произвела на меня сразу такое впечатление, едва мы с ней познакомились.

МАРИО. Вы хороший психолог. Вы любите музыку? У меня есть хорошие пластинки. Вот послушайте…

БРУНО. Бах, если не ошибаюсь…

МАРИО. Но не Иоганн Себастьян…

БРУНО. Карл Филипп, его сын… Прекрасное исполнение.

МАРИО. Вы прекрасно разбираетесь в музыке. Примите мои комплименты. Я готов часами слушать музыку. Отчасти для того, чтобы не думать о пластике. Ева, наверно, вам говорила, что у меня завод, и мы производим изделия из пластика? Я начал как бы в шутку, а теперь у меня целое состояние. Но я странный фабрикант… постоянно пытаюсь уйти в более привлекательные миры: музыка, астрономия, археология…

БРУНО. А я – синхронный переводчик. Эта работа мне дает возможность ездить по всему свету и видеть много интересного. К сожалению, я не работаю несколько месяцев.

МАРИО. Почему?

БРУНО. Из-за дурацкой аварии меня лишили паспорта… Я пролежал несколько месяцев в гипсе… И подумать только, что за рулем был не я, а одна дама…

МАРИО. Женщина за рулем представляет большую опасность. Я , например, никогда не сажусь в машину, если за рулем моя жена.

БРУНО. И совершенно правы.

МАРИО. Она не знает, какие препятствия бывают в жизни, а уж тем более на дороге. Это потрясающая женщина, она связывает тебя по рукам и ногам. Мне даже пришлось немного оторваться от нее, чтобы выжить. Раньше было по-другому: у нас был период полного и безоблачного счастья. Потом я увидел в нашем браке негативные стороны, и решил предоставить Эве больше свободы… Я хотел, чтобы она встречалась с другими людьми… Одним словом, чтобы у нее была своя жизнь… Когда муж и жена…

ЕВА. (возвращаясь). Я готова. Но я хочу, чтобы Марио надел другой галстук.

            (Марио выходит, тяжело вздыхая).

Теперь ты убедился, что он – чудовище?.

БРУНО. Нет… я бы не сказал… Это ты его постоянно провоцируешь…

ЕВА. Не защищай его. У меня, конечно, издерганы нервы, но на то есть свои причины. Видя его рядом с тобой, я не могу не думать о том времени, когда он любил меня точно так же, как ты любишь меня сейчас. Это воспоминание не дает мне покоя, изводит меня. Понимаешь? Я слишком его любила, а теперь я не питаю к нему ничего, кроме ненависти. Я не выношу его равнодушия. Незадолго до твоего прихода ты знаешь, что он мне предложил? Разойтись?

БРУНО. По-моему, это выход из положения.

ЕВА. Ты плохой психолог. Неужели ты не понимаешь? Я не могу чувствовать себя счастливой, сознавая, что он может существовать без меня. Я буду мучиться, стараясь представить себе его жизнь.

БРУНО. Ты говоришь, что ненавидишь его, а сама ты его ревнуешь.

ЕВА. Это не ревность. Мужчина, который был моим мужем, должен по-прежнему принадлежать мне одной. И если он меня больше не любит, поверь мне, к сожалению, другого выхода нет.

МАРИО. (возвращаясь) Ну, пошли?

 

(свет гаснет)

 

            Квартира Бруно. БРУНО в постели, ЕВА сидит возле него.

ЕВА. Я буду заботиться о тебе. Разве я не заботилась о своем муже? А он мне отплатил черной неблагодарностью. Теперь, когда ты с ним познакомился, ты можешь себе представить, как мне трудно с ним жить…

БРУНО. Ева, право, я…

ЕВА. Холодный человек… ледышка… жуткий эгоист. Коварный. Но как ты можешь говорить, что меня любишь, и не питать глубокой ненависти к человеку, который заставляет меня так страдать? Зачем ты встал? Ложись обратно в постель… ты болен…

БРУНО. Я не болен, я всего лишь немножко простужен.

ЕВА. Простуду надо лечить, иначе могут быть осложнения. Ложись в постель… накройся одеялом… пропотей… Вот так. Иногда мне кажется, что недостаточно меня любишь. Если ты больше меня не любишь, лучше скажи сразу. Вот так прямо в глаза. Доставь мне это последнее разочарование, и я выброшусь из окна, покончив навсегда с жизнью.

БРУНО. Ты же знаешь, что я люблю тебя, Ева, мне хорошо с тобой, я люблю держать тебя в своих объятиях, разговаривать с тобой… А еще больше я люблю с тобой молчать.

ЕВА. Если тебе хорошо со мной, почему ты встал?

БРУНО. Мне захотелось подойти к оку и посмотреть на улицу…

ЕВА. Посмотреть на что?

БРУНО. На небо.

ЕВА. Зачем тебе смотреть на небо, если ты со мной? Надеюсь, ты не заразился от Марио страстью к астрономии? Когда мы с ним ссорились, он вставал и смотрел на небо… перелистывал книгу по искусству… слушал музыку… Он предпочитал любую абстракцию моей конкретной любви…

БРУНО. Я встал, чтобы размять ноги…

ЕВА. Почему ты мне об этом не сказал? Мы размяли бы ноги вместе. Мы все должны делать вместе. Только так может существовать совместная жизнь. Вот увидишь, любимый, на что я способна, когда я смогу думать только о тебе. Я мечтаю о той минуте. Но прежде я должна увидеть своего мужа в красивом черном фланелевом костюме в гробу. Я не могу быть да конца счастлива до тех пор, пока не замуруют плитой из дорогого мрамора погребальную нишу, в которой он уснет навсегда… Ну, ты придумал?

БРУНО. Что?

ЕВА. Как мне избавиться от него… Или ты отказываешься в этом участвовать?

БРУНО. Нет, но видишь ли… я мирный человек…

ЕВА. Я тоже. Но, к сожалению, убийство – дело мужское. Это вы, мужчины, в силу атавизма привыкли к борьбе, к разрушению, к уничтожению. Каин впервые совершил убийство, а не Ева. Ева ограничилась лишь тем, что протянула ему запретный плод. Все мужчины кровожадны, а мы – лишь маленькие эмоциональные существа, страдающие из-за того, что отдаем мужчине всю свою любовь.

БРУНО. Однако это ты заставляешь меня совершить преступление.

ЕВА. Но не могу же я совершить его сама. Прочти хотя бы часть детективов, которые я тебе послала. Давай постараемся вместе придумать, как совершить идеальное преступление. В романах идеальные преступления раскрываются, а в жизни – никогда. Мы могли бы выдать смерть Марио за самоубийство, и перерезать ему вены, пока он спит.

БРУНО. Я не выношу вида крови.

ЕВА. Подумаешь, неженка… А ты на кровь не смотри. Если усыпить Марио с помощью снотворного и сунуть ему в руки нож, которым ты перережешь ему вены, разве кому-нибудь придет в голову, что это убийство? На ноже останутся отпечатки его пальцев…

БРУНО. Нет! Ничего подобного… я не сделаю ни за что!

ЕВА. Ну, ладно, не хочешь перерезать вену – не надо. Тогда пропасть! Отвезем его на край обрыва, и ты столкнешь его вниз…

БРУНО. Я? Этого я никогда не сделаю. Я боюсь высоты и упаду в обрыв вслед за ним, как только он закричит. Посади его лучше в машину, выезжай на автостраду и аварии тебе не миновать наверняка.

ЕВА. А если вместо тог, чтобы умереть, он останется калекой и мне придется жить с инвалидом всю жизнь?

БРУНО. Ты могла бы наехать на него… ну, скажем, задним ходом…

ЕВА. Не мог: у меня отобрали права.

БРУНО. Ты считаешь, что без убийства не обойтись?

ЕВА. Нет другого выхода. Он должен умереть. Через месяц.

БРУНО. Почему через месяц?

ЕВА. Через месяц рождество, и я хочу чувствовать себя счастливой и спокойной рядом с тобой. В рождество я снова становлюсь как бы маленькой девочкой… которая хочет, чтобы ее ласкал своими мускулистыми руками любимый мужчина… Хм, как ты приятно пахнешь…

БРУНО. Это твой одеколон…

ЕВА. Тебе нравится? Он тебе очень подходит, резкий, мужественный… Мне хорошо с тобой. Я забываю обо всем, когда ты меня обнимаешь…

БРУНО. Ты красивая, у тебя приятные пухлые губы, маленькие мягкие груди… Как я люблю быть с тобой! (долгий поцелуй).

ЕВА. (отрываясь от него, неожиданно). Змея.

БРУНО. Что?

ЕВА. Змея. А что, если подложить ему змею в постель? Разве это плохая идея?

БРУНО. (удрученно). Неужели ты даже в минуты интимной близости не можешь об этом не думать?

ЕВА. Мы должны решить эту проблему раз и навсегда. Другой мужчина, с характером более твердым, страстный, каким должен быть настоящий любовник, уже давно вонзил бы нож в грудь моего мужа.

БРУНО. Я против насилия.

ЕВА. Я тоже. Я участвую во всех демонстрациях против применения силы, я ношу плакаты, выкрикиваю лозунги… Однажды во время сидячей забастовки я даже укусила за ногу полицейского… Но если надо, так надо…

БРУНО. Тогда уж лучше барбитураты…

ЕВА. Мой муж – личность, и он не может умереть пошло, как какая-нибудь артисточка -неудачница… Он сильный мужчина…

БРУНО. Ты же хотела перерезать ему вены…

ЕВА. Сенека, который, между прочим, был Сенекой, тоже вскрыл себе вены. Я хочу быть честной: либо убиваем его культурно, либо вовсе отказываемся от этой идеи…

БРУНО. Давай откажемся!

ЕВА. Ни в коем случае. Это я просто так сказала. Подумай хорошенько. Сегодня ночью, когда я тебе позвоню, ты мне скажешь, пришла ли тебе в голову интересная мысль. А теперь я убегаю…

БРУНО. Мы даже не полежали…

ЕВА. На это у нас впереди вся жизнь. Когда ты убьешь моего мужа, я сделаю все, чтобы ты чувствовал себя счастливым… Я сумею заполнить твою жизнь. Лежи в постели… накройся хорошенько… вот так…

БРУНО. Ева, скажи, если когда-нибудь ты обнаружишь, что я тебя больше не люблю… что ты сделаешь?

ЕВА. Я всегда ношу с собой в сумочке маленький пистолетик. Я выстрелю тебе в грудь. И тем же самым оружием я убью себя. Да что с тобой? Ты так побледнел…

БРУНО. Ничего, Ева, ничего…

ЕВА. Ты бледный, как покойник… ты весь дрожишь… Ты напрасно встал с постели… Сейчас я тебе приготовлю грелку… налью горячего чаю… дам таблетку аспирина… пущу капли в нос и накрою двумя одеялами, чтобы ты пропотел… Ты должен скорее поправиться, чтобы убить моего мужа…

(Свет гаснет)

 

            Квартира Бруно. БРУНО и МАРИО.

 

БРУНО. Прошу вас, проходите, пожалуйста… Вот и вся моя квартира. Там сзади маленькая кухонька, а там ванная… и балкончик ч прекрасным видом…

МАРИО. У вас очень уютно.

БРУНО. Снимите пальто. Хотите виски? Вам со льдом?

МАРИО. Не, без льда, спасибо. Я, право, не ожидал, что моим соседом на концерте окажетесь вы.

БРУНО. Счастливое совпадение. Интересная трактовка, верно?

МАРИО. Да.

БРУНО. Только в одном месте мне не совсем понравилось…

МАРИО. В начале второго проведения первой части…

БРУНО. Сразу после адажио. Слишком резкое стаккато…

МАРИО. Но оркестр сразу же взял прежний темп. (поднимает бокал). Будьте здоровы! А почему бы нам не перейти на "ты"?

БРУНО. Спасибо, с удовольствием. Тебе нравится мое жилье?

МАРИО. В нем проявляется твоя индивидуальность. Видно, что ты очень любишь дом и у тебя хороший вкус.

БРУНО. Я люблю дом и подолгу здесь торчу. Расскажи мне про Еву…

МАРИО. Она улеглась рано в постель с вот такой горой детективов. Раньше она их не читала, а теперь она не читает ничего другого. Это ты ей посоветовал читать детективы?

БРУНО. Я? Почему именно я?

МАРИО. Я вижу, у тебя тоже полно детективов…

БРУНО. Да, но я их не читаю.

МАРИО. Тогда зачем ты их покупаешь?

БРУНО. Я не покупаю, мне их дарит приятельница, помешанная на детективах. Но я их даже не открываю. Я не люблю рассказов о насилии. И потом, это плохая литература…

МАРИО. Ты прав. Ты давно не видел Еву?

БРУНО. Несколько дней.

МАРИО. Что у вас с ней?

БРУНО. Что у нас с ней может быть? Ничего. Просто дружба.

МАРИО. Если даже не просто дружба, ты все равно можешь мне сказать. Я не ревную. Я теперь живу своей жизнью, и Ева имеет право делать все, что хочет.

БРУНО. У тебя другая любовь?

МАРИО. Нет, не любовь, а просто любовные связи. После того, что было с Евой, мне и в голову не приходит любить другую женщину.

БРУНО. Ваш брак оказался неудачным?

МАРИО. Даже при том, что Ева была необыкновенной женой, и я был с ней счастлив точно так же, как был бы счастлив любой другой мужчина на моем месте. Ева умеет заполнить жизнь человека, которого она любит. Она очень щедра, порывиста, она отдает себя целиком. Но в тот день, когда моя страсть к ней немного поутихла, как бывает в любом браке, я понял, что ее любовь подавляет полностью мою жизнь и подавляет мою личность. Ева это заметила и обиделась. Мужчине Ева отдает себя целиком, но взамен требует того же. А поскольку я больше не в состоянии был любить ее так, как ей хотелось, она стала меня ненавидеть…

БРУНО. Даже ненавидеть?

МАРИО. Она не понимала, что в сущности я всего лишь отстаиваю свободу. И для нее это была трагедия.

БРУНО. Как для любой женщины, я полагаю.

МАРИО. Мы, мужчины, более уравновешенны,.. Мы можем противостоять любовному разочарованию…

БРУНО. Защитным клапаном нам служит работа, на худой конец…

МАРИО. Помимо работы, мы обладаем способностью придумывать себе развлечения… радости… хобби… отправляемся в путешествия, проводим вечер с друзьями. У каждого из нас была несчастная любовь, но мы из этого не устраивали трагедии и пережили несчастье. А женщина по природе своей домашнее животное, и когда с ней происходит любовное разочарование, она считает, что ее жизнь окончена… приходит в отчаяние… обвиняет мужчину, общество, целый мир… доводит себя до нервного стресса, покупает барбитураты, но принимает их всегда недостаточно для того, чтобы умереть… висит часами на телефоне, рассказывая о том, как она несчастна… потом в конце концов находит выход в том – и это вполне логично – тоже заводит себе любовника, предварительно, пожалуй, сделав себе пластическую операцию носа.

БРУНО. И Ева сделала себе пластическую операцию носа?

МАРИО. Нет, но я думаю, что она завела себе любовника…

БРУНО. И ты предполагаешь, что ее любовник…

МАРИО. Я не советовал бы тебе быть ее любовником, но ты или кто-нибудь другой, не все ли равно? Ей нужен мужчина, которому она могла бы меня ругать. Для этого тоже женщины заводят себе любовников, чтобы кто-нибудь слушал, когда они ругают мужа.

БРУНО. Почему она тебе надоела7

МАРИО. Это нелегко объяснить. Ева необыкновенная женщина, она может быть восхитительной. Но видеть ее постоянно рядом, быть с ней всегда вместе, неразлучно, словно муж и жена со знаменитого этрусского саркофага… чувствовать ее присутствие все время… куда бы я ни пошел и что бы я ни делал… это вызвало во мне настоящий протест. Утро у нас начиналось с того, что она намыливала мне спину и не отрывалась от меня до следующего утра, когда она снова принималась намыливать мне спину. Ни минуты свободы, ни малейшей возможности остаться со своими мыслями. Ева приезжала со мной на завод, по другому аппарату слушала все телефонные разговоры и вместо меня отвечала на вопросы… Она присутствовала при том, как я диктовал письма, и вмешивалась со своими советами… Она видела на совещаниях с сотрудниками… на беседах с рабочими…о на следовала з мной повсюду, словно тень… И потом дело даже не в том, что она не отходила от меня ни на шаг, а в том, какой у нее был при этом вид. Она всегда смотрела мне прямо в глаза и держала руку в моей руке. Ева спала, крепко прижавшись ко мне, и когда просыпалась она, мне тоже приходилось просыпаться. Например, у нее привычка просыпаться…

БРУНО. В два часа ночи…

МАРИО. Откуда ты знаешь?

БРУНО. Она мне сказала.

МАРИО. И в два часа ночи она меня будила, чтобы узнать, спокойно ли я сплю и вижу ли ее во сне. И она хотела, чтобы в это время я признавался ей в любви. Она все покупала мне сама на свой вкус: галстуки, свитера, костюмы, туфли, пижам, одеколон. Носки, например, я люблю разноцветные…

БРУНО. А она предпочитает однотонные!

МАРИО. Откуда ты знаешь?
БРУНО. Она мне как-то сказала…

МАРИО. И я в течение семи лет вынужден был носить только однотонные носки.

БРУНО. Я начинаю понимать…

МАРИО. Летом, например, мы ездили на море. Я хорошо плаваю и люблю далеко заплывать. Ева боится воды, и, увидев, что я далеко заплыл, начинала нервничать и не успокаивалась до тех пор, пока все спасатели и несколько добровольцев не отправлялись мне на помощь. Не желая попадать в дурацкое положение, в конце концов я предложил ей следовать за мной на лодке. Но и это не помогло: она вопила, как сумасшедшая всякий раз, когда я погружал голову в воду и требовала, чтобы я, плавая, говорил ей о любви… В-общем, мне пришлось отказаться от моря…

БРУНО. И ты стал отдыхать в горах…

МАРИО. Но и там она мне не давала покоя…

БРУНО. И между вами вырастает пропасть.

МАРИО. Время от времени мне необходимо побыть в тишине. А Ева тараторит без умолку. Если я не отвечал моментально на все ее вопросы, она донимала меня: почему ты молчишь? Почему не говоришь, о чем ты думаешь? Почему ты скрываешь от меня свои мысли? Что у тебя на уме в этот момент? Какое-то наваждение. И Яне мог ей сказать, что думаю о названии фильма, о названии цветка, о мелочах, не имеющих значения, которые часто приходят в голову неожиданно. Она не оставила бы меня в покое. В сущности, я отказался от нее, чтобы вновь обрести покой, чтоб вокруг меня была тишина, чтобы снова стать хозяином своих мыслей… прогуляться по улице, когда мне хочется… подойти ночью к окну и посмотреть на небо… летом нырнуть с головой в воду при луне и слушать музыку моря… Ты можешь считать меня кретином, но отчасти также ради этих мелочей я отказался от любви такой женщин, как Ева…

БРУНО. Со мной, возможно, случилось бы то же самое… мне тоже нужна свобода… независимость… и время от времени я тоже испытываю потребность побыть в одиночестве…

МАРИО. У нас с тобой много общего. И, возможно, это сходство характеров и привлекло Еву к тебе.

БРУНО. Возможно.

МАРИО. Нам с тобой было бы легко… А давай станем друзьями… Из-за Евы я растерял всех своих друзей… и теперь мне их недостает. Друзья очень нужны в жизни.

БРУНО. Необходимы, я бы сказал.

МАРИО. Между нами существует понимание… Я за мужскую солидарность.

БРУНО. А ты думаешь, Ева способна понять нашу дружбу?

МАРИО. Она не должна об этом ничего знать, иначе она тебя возненавидит. Мы будем встречаться с тобой втайне от нее, будем ходит вместе в кино, в театр… на концерты… Смотри, какой ясный вечер: я никогда не видел столько звезд: Кассиопея…

БРУНО. Андромеда… Лира…Большая Медведица…

МАРИО. Когда тебе звонить? После обеда?

БРУНО. Нет… лучше утром. Или после ужина.

МАРИО. Ты всегда ложишься спать так поздно? Уже второй час ночи.

БРУНО. Последнее время я засыпаю не раньше двух. Идем, я тебя провожу. Мне полезно прогуляться перед сном…

 

(Свет гаснет)

 

            Квартира Бруно. БРУНО и ЕВА.

 

ЕВА. Почему ты молчишь? Почему ты не говоришь, о чем ты думаешь? У тебя есть от меня секреты? Почему ты скрываешь от меня свои мысли? Что у тебя на уме в этот момент?

БРУНО. Что может быть у меня на уме? Ничего. Я ни о чем не думаю.

ЕВА. Ты, возможно, страдаешь от того, что я не могу принадлежать тебе целиком? Но вот увидишь, какой прекрасной скоро будет наша жизнь. Мы будем всегда вместе, как…

БРУНО. Муж и жена с этрусского саркофага.

ЕВА. Да. Именно так. Утром я буду намыливать тебе спину…

БРУНО. И не покинешь меня до следующего утра, пока снова мне ее не намылишь…

ЕВА. Я подыщу для тебя работу, которая позволит мне все время быть с тобой. Тебе не придется ничем заниматься, и ты всю свою энергию будешь сохранять для меня. Кстати, как ты насчет пятницы?

БРУНО. В каком смысле?

ЕВА. Чтобы убить моего мужа.

БРУНО. В пятницу? Но это же послезавтра.. По-моему, это слишком рано…

ЕВА. Приближается рождество, милый. Так лучше и для него.

БРУНО. Для кого?

ЕВА. Для Марио, бедняги. Я даже проникаюсь к нему нежностью от того, что он такой спокойный и строит планы на будущее, словно ему предстоит прожить еще очень долго. Вчера он мне рассказывал о том, где он собирается провести зимний отпуск. Мы не позволим ему обольщаться. Раз уж мы решили его убить, пусть умирает, и дело с концом.

БРУНО. Пусть он спокойно проведет зимний отпуск, отложим убийство до его возвращения…

Е, Но, вернувшись из зимнего отпуска, он точно так же, как все, начнет думать о летнем отпуске. Его надо убить поскорее. И я придумала, как его убить: способ, правда, банальный, но верный. И Марио умрет спокойно, с улыбкой на губах.

БРУНО. Я тебя боюсь…

ЕВА. Ты предпочитаешь, чтобы он заболел и долго страдал перед смертью? Лучше избавить его от мучительной агонии…

БРУНО. Но это случилось бы много лет спустя…

ЕВА. Вот именно, мы не в состоянии ждать так долго. Между прочим, мы можем умереть раньше него. Я имею в виду главным образом тебя, потому, что ты хоть и кажешься очень крепким, но на самом деле это не так…

БРУНО. У меня железное здоровье.

ЕВА. Ты же худой, мой милый, у тебя хрупкие косточки… Вот видишь, милый, случилась небольшая авария и половину косточек тебе переломило, когда ты не остановился у перекрестка… Не падай духом, наше убийство будет прекрасным. Вот послушай: когда Марио возвращается с завода, он всегда принимает горячую ванну. Перед тем, как он залезет в ванну, я позову его выпить с нами аперитив. А ты, едва он повернется, нанесешь ему удар по голове.

БРУНО. Я?

ЕВА. Конечно. Ты хочешь, чтобы это сделала я?! У меня не хватит сил. Небольшой удар, только для того, чтобы его оглушить. Ты его ударишь мешочком с песком, который не оставляет следов. Я тебе его приготовлю. Вот и все.

БРУНО. И все?

ЕВА. Я имею в виду насильственное действие. Потом… мы его перетащим в ванну, уложим на пол, включим транзистор, пусти воду и он… умрет.

БРУНО. Умрет?

ЕВА. Не бойся. На этом свете… всем нам предстоит умереть.

БРУНО. Дай мне подумать: удар по голове мешочком с песком…

ЕВА. Совершенно верно.

БРУНО. Пускаем воду и включаем радио…

ЕВА. Правильно…

БРУНО. И он умирает…

ЕВА. Да.

БРУНО. Объясни мне, по крайней мере, как он умрет?

ЕВА. Как все: перестанет дышать, сердце прекратит биться.

БРУНО. От одного удара по голове?

ЕВА. Ах, я забыла: когда мы перетащим его в ванну, мы откроем газ.

БРУНО. Значит, мы его задушим?

ЕВА. Прекрасная смерть, не правда ли?

БРУНО. И… он не будет страдать?

ЕВА. От удара по голове он будет без сознания и ничего не почувствует.

БРУНО. Откровенно говоря, этот способ мне не кажется убедительным…

ЕВА. Нет, Бруно, с меня хватит: ты не хочешь пырнуть его ножом, не хочешь задушить его, не хочешь отравить его, не хочешь выстрелить в него, не хочешь перерезать ему вены, не хочешь столкнуть его в пропасть, не хочешь толкнуть его под поезд, не хочешь подбросить ему в постель змею, не хочешь убить его током высокой частоты, не хочешь утопить его, не хочешь поджечь его, не хочешь повесить его, не хочешь взорвать его, чтобы он взлетел на воздух, так хотя бы небольшой удар по голове ты можешь ему нанести? Это все, что от тебя требуется.

БРУНО. Видишь ли, Ева…

ЕВА. Чего ты боишься? Уложив его в ванной, мы пойдем чего-нибудь выпить, а он тем временем… умрет. Немного погодя я пойду взглянуть, почему его так долго нет, и, увидев, что вода течет из-под двери… сначала я пугаюсь, потом соображаю, в чем дело, кричу, падаю в обморок, ты звонишь в полицию… зовешь привратника… сбегаются соседи… приезжает врач, сразу констатирует смерть, и дело с концом. Мы устраиваем панихиду в кабинете Марио, с множеством цветов, как в оранжерее. От цветов у меня начнется мигрень, и на лице будет страдальческое выражение, и это заметят все, кто придет выразить мне соболезнование. Потом похороны, месса на тридцатый день, и все. Ты разве не видишь, до чего это просто? Достаточно небольшого усилия вначале и немного доброй воли…

БРУНО. Да, но…

ЕВА. Не ищи отговорок, ты должен это сделать во что бы то ни стало. И ты это сделаешь. Итак, мы убьем его послезавтра, то есть, в пятницу, когда он вернется с завода, около шести…

(Свет гаснет)

 

            Квартира Бруно. БРУНО и МАРИО.

 

БРУНО. И назначено на пятницу, послезавтра, когда ты вернешься домой с завода, около шести.

МАРИО. По-твоему, есть другой выход?

БРУНО. Увы, я не вижу другого выхода. Мне очень жаль.

МАРИО. Можешь себе представить, как жаль мне.

БРУНО. Я понимаю, Марио.

МАРИО. Сначала удар по голове?

БРУНО. Мешочком с песком.

МАРИО. Это больно?

БРУНО. Кажется, нет. Всего одно мгновенье.

МАРИО. Потом… ванная.

БРУНО. Мы уложим тебя на полу.

МАРИО. Пускаете воду…

БРУНО. И радио на полную громкость.

МАРИО. Хоть бы передавали хорошую музыку. Было бы ужасно в такой момент слушать пошлую музыку…

БРУНО. Мы сделаем все, что в наших силах.

МАРИО. Спасибо.

БРУНО. Я не мог себе представить, что ты способен отнестись с таким пониманием…

МАРИО. Если нет другого выхода…

БРУНО. Ты знаешь Еву лучше, чем я.

МАРИО. Я знаю: если она принимает решение, никто не в состоянии заставить ее от него отказаться.

БРУНО. Во всяком случае, мне нелегко было найти в себе мужество сказать тебе об этом…

МАРИО. Я благодарю тебя за откровенность.

БРУНО. Между друзьями должна быть солидарность. И к тому же теперь, когда все решено…

МАРИО. Нужно идти до конца.

БРУНО. Нет пути к отступлению. Ты сердишься на меня?

МАРИО. Нет, ни капельки.

БРУНО. Ты думал, что между мной и Евой…

МАРИО. Я понял это сразу, с первой минуты. Я у тебя даже спросил, но ты не сознался.

БРУНО. Мне было стыдно.

МАРИО. Я это оценил. Значит, послезавтра?

БРУНО. Примерно в четверть седьмого, когда ты вернешься с работы…

МАРИО. В шесть двадцать по третьей программе, если не ошибаюсь, передают Пятую Бетховена…

БРУНО. Тебе нравится Пятая симфония?

МАРИО. Это симфония рока…

БРУНО. Я включу третью программу.

МАРИО. Благодарю. До послезавтра.

БРУНО. Марио, извини… Мне жаль, что ты такой печальный…

МАРИО. Ты застал меня врасплох. Я должен еще для себя все это обдумать. Когда решение у меня созреет, все будет иначе. Спокойной ночи!

БРУНО. Спокойной ночи, Марио.

МАРИО. Извини, у меня еще один вопрос: кто назначил на пятницу?

БРУНО. Ева.

МАРИО. Естественно. Это могла сделать только она. (уходит)

 

(Свет гаснет).

 

            Гостиная Евы. ЕВА у телефона.

 

ЕВА. Я прошу тебя, Бруно, не опаздывай… Приезжай немножко пораньше, потому, что в часы пик не найти свободного такси… Как ты себя чувствуешь? Ты потренировался с мешочком?.. Всего один удар, но решительный… Все будет хорошо, вот увидишь… Я вовсе не волнуюсь… Что я делала после обеда? Ездила за покупками… Я купила себе довольно эксцентричное платье, элегантное… Какого цвета? Ну конечно, черное… Это платье для коктейля, но если сверху надеть болеро, оно свободно может превратиться в траурное платье… Знаешь, раз я буду уже одета, потом мы можем поехать в ресторан отметить… Я понимаю, ты прав, не стоит. После похорон… да, через несколько дней… А что ты наденешь?.. Нет, только не свитер… Хоть это и семейное дело, в нем нет ничего официального, все же лучше надеть костюм… О господи, из уважения, милый, из уважения к покойному… Я могу сообщить тебе приятную новость: тебе вернут паспорт… Нет, только паспорт, права пока не вернут… Ты хочешь, чтобы тебе и права вернули после того, что ты натворил? Но паспорт – это уже кое-что… После того, как мы отметим тридцать дней, мы отправимся в путешествие… совершим круиз, долгий круиз и будем вместе, всегда вместе… Ты доволен, котик? Что ты делаешь? Ты думаешь обо мне? Я думаю о тебе. Мне приятно, думая о тебе, знать, что и ты думаешь обо мне… И если в то время, как я думаю о тебе, ты тоже думаешь обо мне, значит, наша любовь, моя к тебе и твоя ко мне…

 

            (Разговор все больше ускоряется, пока записанный на пленку голос не превращается в свист и не сливается с Девятой симфонией Бетховена.

Свет гаснет.

Гостиная Евы. БРУНО и МАРИО. Оба они в трауре: черный костюм, белая рубашка и черный галстук.)

 

БРУНО. Прекрасная церемония.

МАРИО. Печальная, но прекрасная.

БРУНО. Конечно, печальная. Но все произошло именно так, как было задумано.

МАРИО. Как она хотела!

БРУНО. Да, как она хотела… Конечно, это была необыкновенная женщина…

МАРИО. И очень красивая…

БРУНО. И молодая.

МАРИО. Она ушла в расцвете лет…

БРУНО. Да.

МАРИО. В сущности, мне жаль.

БРУНО. Мне тоже жаль.

М Слава богу, такие женщины редко встречаются.

БРУНО. Такие, слава богу, редко встречаются. Но… послушай, по третьей программе в пятницу не передавали Пятую.

МАРИО. Да, это была не Пятая. Это была Девятая: триумфальная!

 

 

К о н е ц

 

Переводчица: Тамара Яковлевна Скуй, С-Петербург, 199178, Средний проспект, 48 – 32

Тел. 213 – 13 – 77