Жилякова Т."Был ли Обломов буддистом?"// Челябинский Рабочий, 2005, 13 января

Поиски смысла в спектакле Челябинского камерного театра “Обломов” по пьесе Михаила Угарова “Смерть Ильи Ильича”

Михаил Угаров долгое время был завлитом кировского театра, сейчас он художественный руководитель московского коллектива “Театр.doc”. Его пьесы ставятся в Англии, Германии, Уругвае, он один из создателей сценария телесериала “Петербургские тайны”. Пьеса по роману Гончарова “Обломов” была заказана ему Олегом Ефремовым, но смерть последнего помешала осуществлению ее постановки в Московском художественном театре. “Смерть Ильи Ильича” ставится у нас достаточно часто, ее играли и в Челябинске, в Новом художественном театре.

Спектакль Камерного театра существенно отличается от других постановок. Столичного режиссера Владимира Берзина форма явно интересует больше, чем содержание. И конфликт с пьесой очевиден. Спектакль начинается интермедией Обломова и Доктора в петрушечном стиле, но этот заявленный прием потом нигде уже не используется. Здесь есть и свечи на сцене в небольших посудинах, и “топотушки” с песнями, кадриль, масленица, юноши на роликах, гонцы по делам Штольца, и экран на заднем плане (проем в декорации), куда проецируются различные изображения в зависимости от эмоционального настроя происходящего: звери, птицы во время общего пляса, различные насекомые в сцене, когда слуга Обломова Захар рассуждает о клопах, мышах и тараканах, красивые пейзажи в моменты объяснения в любви Обломова и Ольги Ильинской, грозовые облака, тучи в сцене их расставания и т.д. (художник спектакля тоже москвич – Владимир Ковальчук). Надо отдать должное Елене Красильниковой, с которой театр давно плодотворно работает: хореографические номера она сделала с должным вкусом. Музыка Алексея Айги и Эрика Сати, выбранная Алексеем Глушковым, тоже весьма эффектно вписывается в общий строй.

Спектакль ритмически и музыкально точно выстроен, вычерчен, существование героев на сцене как хождение той или иной фигуры по шахматной доске. Мизансцены эффектны и достаточно разнообразны, что немаловажно, потому что в подобных спектаклях иногда “картинка” вполне может заменить смысл происходящего (если он вообще есть), доставить, может быть, чисто эстетическое удовольствие. Но ведь этого мало, а где “жизнь человеческого духа”, которая единственная может оправдать затраченные усилия? “Картинки” быстро надоедают, и тогда хочется понять: зачем приходил режиссер и что хотел сказать?

Роман Гончарова “Обломов” известен всем с детства. И даже тот, кто его не читал, мог видеть фильм Никиты Михалкова. Определение “обломовщина” в свое время было почти ругательным. Илья Ильич, пожалуй, единственный из лишних людей в русской в литературе ХIХ века, который не “ищет бури”, но хочет покоя, гармонии, жаждет цельности, рая на земле: “…да не весь же человек нужен, чтобы сукном торговать или чиновником быть. Только часть его нужна. А где тут человек? На что раздробляется и рассыпается? Где его цельность? Половинки, осьмушки, четвертинки… И ни у одного ясного покойного взгляда… Зачем вся эта ваша беготня, страсти, войны и политика? Нужно, чтобы завтра было похоже на вчера. Чтобы правильно совершался годовой круг. Чтобы было вечное лето, сладкая еда и покойный сон. Чтобы всякий знал самого себя. Разве это не оправдывает все теперешние муки? Вот моя мысль!” Обломов вот таким образом протестует против существующего положения вещей – лежанием на диване, а не метанием бомб в царя.

Каков же Обломов в Камерном? Михаил Яковлев – артист с ярко выраженной мужественной внешностью, и его Обломов далеко не голубь и не нежнейшей души человек, он энергичен и даже ироничен. Очень забавны его диалоги с Захаром, играющий которого Виктор Нагдасев, как всегда, предельно органичен, достоверен и никогда не бывает неинтересен. Как-то не верится, что Обломову хочется целый день лежать на диване. (Кстати, он на сцене отсутствует. Здесь мы видим павильон из настоящего дерева, лавки, табуреты, стол – настоящая деревенская изба, а не питерская квартира). Когда Обломов – Яковлев затевает игру в жмурки или заставляет, сидя под столом, “в домике”, доктора (Владимир Зеленов) и его ассистента-студента (Никита Бревнов) кричать петухом и лаять собакой для того, чтобы он из “домика” вылез, это не инфантильные забавы, а скорее здоровое желание просто развлечься, какое бывало в старину у подвыпивших купцов. С его-то энергией ему бы Штольцем быть. Такое ощущение сложилось, может быть, от того, что я видела Яковлева в спектаклях, где он играл роли “настоящих мужчин” : “Медведь” Чехова, “Конкурс” Галина, “Игроки” Гоголя. Штольц – Игорь Миногин, напротив, изыскан, элегантен, утончен. И не коммерцией ему заниматься, а кружить барышням голову где-нибудь в Баден-Бадене. Он появляется у Обломова в изысканном белом костюме в сопровождении своих гонцов на роликах. Во время разговора, когда Обломов излагает Штольцу свою философию жизни, с последнего постепенно и явно сходят внешний лоск джентльмена, самоуверенность преуспевающего человека. А в конце он уже и вовсе грустно говорит: “Есть рай, да грехи не пускают”. Возникает такое ощущение, что он и сам понимает, что нет ничего прекраснее безмятежного детства и божественной музыки… И поэтому совершенно неудивительна его дальнейшая трансформация в Обломова. Перед началом диалога Захар облачает Обломова в халат, чем-то похожий на монашескую рясу, а в руках у него четки. И для “затравки” он начинает откровенно медитировать: “О-м-м-м”. Ну чем не будди-стское: ом мане пад ме хум. Так, вероятно, режиссер хотел зримо подчеркнуть, что Обломов прежде всего философ. А почему бы и нет? Если есть ролики, то и буддистский монах “покатит”.

Во время этой сцены появляются три женщины. Одна на заднем плане в зеленом (Мария Беляева), вторая – справа на первом плане в сиренево-фиолетовом (Елена Евлаш), а третья в сером (Алина Тягловская) спускается в зал и садится за пианино. Эти барышни, подумала я, наверняка все Ольги Ильинские. Нас этим не удивить, что называется, уже “проходили”, даже в Челябинске. Вспомним трех Гамлетов в давнишнем спектакле ТЮЗа, одним из которых была Ольга Телякова, или несколько Джульетт и Ромео в театре “Манекен”. Но ведь каждой сестре нужно по серьге, поэтому логично, что надо и три Обломова. Несомненно, что режиссер поработал с первоначальным текстом пьесы Угарова и “создал” три диалога, но так как они об одном и том же и написаны с не очень большим варьированием текста, то это весьма утомительно. Ну, полюбили они друг друга, решили, что жизнь – это долг и обязанность, значит, и любовь тоже, это понятно с первого раза, зачем же повторять трижды. А поскольку режиссура жесткая, и мизансцены в данный момент статичны, то это все достаточно утомительно, и особенного отличия между Ольгами я не увидела, кроме, естественно, внешности, некоторых оттенков темперамента и цветов платьев. Тогда зачем же их “размножать”?

Первый Обломов, естественно, Яковлев, объясняющийся с Ольгой в зеленом, второй – превратившийся в Обломова Штольц-Миногин с Ольгой в фиолетовом (они говорят про ветку сирени), третий – придуманный режиссером персонаж-студент с Ольгой в сером. Но этого режиссеру оказалось мало, он и Пшеницину, которая впоследствии согласно первоисточнику должна стать женой Обломова и “полюбить его таким, какой он есть”, тоже на какой-то момент превращает в Ольгу. Она читает почти такой же текст о любви, но только с горшком герани в руках. Для нее режиссер предназначил доктора. И только по маленькой фразе можно догадаться, что это не совсем та Ольга Ильинская. Пшеницина (Елена Мальцева) вообще долгое время оставалась персонажем-загадкой. То она появлялась в проеме-экране, то просто проходила по сцене. Во втором действии она уже с крыльями за спиной. Эти же крылья она помещает и на спину Обломову в сцене его похорон. В финале мы видим достаточно красивую скульптурную группу, где наверху стоит Обломов в том же самом халате-рясе, а у подножия – все остальные персонажи. Вот и сказочке конец. И никто к Обломову не приставал и особенно не стремился, чтобы он переменил свою жизнь. И никакой тоски и стремления к цельности существования. В результате содеянного все и распались на “половинки, осьмушки, четвертинки”.

Так про что же все это действо? Про любовь? Но в спектакле Камерного театра никого особенно не любишь и никому не сочувствуешь. Обидно за актеров, которые в этом спектакле лишены возможности проявить себя в полную силу в связи с заданными условиями игры. А ведь про всех их можно сказать много добрых слов, вспоминая другие их роли.

Один знаменитый русский сумасшедший когда-то писал: “Во Франции на что нужна мысль – чтобы ее высказать. В Англии – чтобы привести ее в исполнение. В Германии – чтобы ее обдумать. У нас ? Ни на что?” Так что мои поиски смысла в спектакле “Обломов” успехом не увенчались, невозможно же найти черную кошку в темной комнате.

                                                                                                                 

Библиотека
Новости сайта
Получать информацию о театре

454091, Россия, г. Челябинск, ул. Цвиллинга, 15
  Челябинский государственный драматический
"Камерный театр"

kam_theatre@mail.ru
Касса театра: 8 (351) 263-30-35
Приёмная театра: 8 (351) 265-23-97
Начало вечерних спектаклей в 18.00

 Министерства культуры Челябинской области   Год российского киноМеждународный культурный портал Эксперимент  


 

Яндекс.Метрика