(РУКОВОДСТВО ПО НАПИСАНИЮ ТРАГЕДИИ)

 

 

© Перевод с английского Ирины Симаковской

 

Версия №1

 

 

 

 

Сцена первая.

 

 

Гостинная. Стиви ставит цветы.

 

Стиви.            (обращаясь за сцену) Во сколько они приезжают? (никто не отвечает) Во сколько они приезжают?

 

Мартин.          (за сценой) Что? (входит) Что?

 

Стиви.            (улыбаясь, по буквам) Когда... они... приезжают...

 

Мартин.          Кто? (вспомнил) А... (смотрит на часы) Скоро... Очень скоро. Почему я ничего не помню?

 

Стиви.            (заканчивает c цветами) Что ты не помнишь?

 

Мартин.          Ничего не помню, ничего. Утром я не мог вспомнить, куда я положил бритву... Не могу вспомнить, как зовут сына Росса... У меня в кармане две визитки – не представляю, откуда они взялись... Не помню, зачем я сюда пришел.

 

Стиви.            Тодд.

 

Мартин.          Что?

 

Стиви.            Сына Росса зовут Тодд.

 

Мартин.          (шлепает себя по лбу) Правильно!.. Зачем цветы?

 

Стиви.            Оживить угол...

 

Мартин.          Твой угол? Мой?

 

Стиви.            Угол, в котором ты осчастливишь телевидение.

 

Мартин.          (нюхает цветы) Что это?

 

Стиви.            Телевидение?

 

Мартин.          Нет, цветы.

 

Стиви.            Лютики... «Ю» – лютики.

 

Мартин.          Симпатичные. Жалко не пахнут.

 

Стиви.            Они слишком таинственные... Не для твоего рассеянного носа.

 

Мартин.          (качает головой, притворно) Все чувства с годами притупляются. Следующим будет вкус! Потом осязание, слух. Ха! Слух!

 

Стиви.            Что?

 

Мартин.          Что?

 

Стиви.            Тебе только пятьдесят. Ты нашел ее?

 

Мартин.          Кого?

 

Стиви.            Бритву.

 

Мартин.          Правильно! Бритву! Вот, зачем я сюда пришел.

 

Стиви.            Зачем тебе понадобился Тодд?

 

Мартин.          Во-первых, я не имел права забывать его имени. Потом, когда Росс придет и спросит меня «как Билли?», я спрошу у него «а как твой, этот, как его, ну твой сын?..»

 

Стиви.            Тодд.

 

Мартин.          Тодд. «Как старик Тодд поживает?»

 

Стиви.            Юноша Тодд.

 

Мартин.          Немножко промахнулся.

 

Стиви.            Не обращай внимания. Ты собираешься поить их кофе или пивом?

 

Мартин.          (озабоченно) Может быть. Ты думаешь, это что-то значит?

 

Стиви.            Я не знаю, что «это».

 

Мартин.          Что я ничего не помню.

 

Стиви.            Вполне возможно, что ничего не значит. Просто ты слишком многое должен помнить. Пойди к врачу, проверься... если ты, конечно, вспомнишь как его зовут...

 

Мартин.          (вспомнив и боясь забыть) Перси!

 

Стиви.            Молодец.

 

Мартин.          (самому себе) Такое никто не забудет. Ни у кого нет врача по имени Перси. (Стиви) Что со мной?

 

Стиви.            Тебе пятьдесят.

 

Мартин.          Нет, что-то еще.

 

Стиви.            Дурные предчувствия? Ощущение, когда все идет хорошо, - это верный признак того, что все рушится, так?

 

Мартин.          Наверное. Зачем я сюда пришел?

 

Стиви.            Я услышала, что ты идешь, и позвала тебя.

 

Мартин.          Ага.

 

Стиви.            Как меня зовут?

 

Мартин.          Что?

 

Стиви.            Кто я? Кто я?

 

Мартин.          (переигрывая) Ты – любовь моей жизни, мать моего симпатичного и несносного сына, моя сообщница, моя повариха, няня. Да?

 

Стиви.            Что?

 

Мартин.          Нянчишься со мной?

 

Стиви.            Случается, но редко. Так как меня зовут?

 

Мартин.          (делает вид, что сомневается) Э-э-э... Стиви?

 

Стиви.            Правильно. Сколько времени это займет?

 

Мартин.          Что займет?

 

Стиви.            Интервью.

 

Мартин.          Думаю, как обычно. Росс сказал, что не будет делать большую передачу, а снимет только репортаж.

 

Стиви.            О твоем пятидесятилетии.

 

Мартин.          (кивает) О моем пятидесятилетии. Сказать ему, что у меня склероз? Если вспомню.

 

Стиви.            (смеется, обнимает его сзади) Да нет у тебя склероза.

 

Мартин.          Чего нет?

 

Стиви.            Склероза.

 

Мартин.          (серьезно) Я слишком молод для склероза?

 

Стиви.            Наверное. Приятно, что для чего-то мы еще слишком молоды.

 

Мартин.          (думая о другом) Хм...

 

Стиви.            Если ты все еще помнишь, как называется склероз, то у тебя его нет.

 

Мартин.          Его – кого?

 

Стиви.            Склероза... (оба смеются, он целует ее в лоб) Ты настоящий обольститель! Поцелуи в лоб!.. (нюхает его) Где ты был?

 

Мартин.          (отпускает ее, озабоченно) Во сколько они приедут?

 

Стиви.            Скоро, ты сказал, очень скоро.

 

Мартин.          Я сказал? Ладно.

 

Стиви.            Ты нашел ее?

 

Мартин.          Кого?

 

Стиви.            Бритву.

 

Мартин.          Нет... она где-то здесь. (роется в кармане, вынимает визитные карточки) Что это? Что это еще? «Бэйсик Сервисес, Лимитед»... (читает с другой визитки) Кларисса Атертон... (пожимает плечами) Кларисса Атертон? Ни номера телефона, ни адреса интернетного... Кларисса Атертон?

 

Стиви.            Бэйсик сервисес лимитед... Кларисса Атертон, услуги с ограниченной ответственностью...

 

Мартин.          Хм... Каждый раз, когда мне вручают визитку, я понимаю, что должен дать взамен свою, но у меня их нет. Неудобно.

 

Стиви.            Пускай они напечатают...

 

Мартин.          Я не хочу.

 

Стиви.            Ну и не делай. Кто она?

 

Мартин.          Кто?

 

Стиви.            Кларисса Атертон, услуги с ограниченной ответственностью. Это от нее так пахнет?

 

Мартин.          Не знаю. (подумав) Из всего того, что я знаю, я не знаю, кто она. Где мы были на этой неделе?

 

Стиви.            (нарочито спокойно, тянется) Не имеет значения, милый. Если ты встречаешься с этой Атертон, с этой доминатрикс, от которой так странно пахнет...

 

Мартин.          Кем бы она ни была, как я могу с ней встречаться? В визитке ничего не написано. Доминатрикс?

 

Стиви.            А почему бы нет?

 

Мартин.          Может быть, ты знаешь больше, чем я?

 

Стиви.            Может быть.

 

Мартин.          А я, может быть, знаю пару вещей, которых ты не знаешь.

 

Стиви.            Это утешает.

 

Мартин.          Я нормально выгляжу?

 

Стиви.            Для съемки? Да.

 

Мартин.          Да. (поворачивается) Правда?

 

Стиви.            Я сказала: да, нормально. (показывает) Гарвардский галстук надел?

 

Мартин.          (искренно) Да? Правда.

 

Стиви.            (дает понять) Никто так просто не наденет галстук студенческой поры...

 

Мартин.          (рассуждая) А если ты не помнишь, что это за галстук?

 

Стиви.            Никогда! Даже если у тебя склероз, и ты дойдешь до того, что не будешь помнить, кто я, кто Билли, кто ты сам, даже тогда...

 

Мартин.          Билли?

 

Стиви.            (смеется) Хватит! Когда ты дойдешь до того, что не будешь помнить ничего, и кто-нибудь покажет тебе этот галстук (показывает на него), ты посмотришь на него и воскликнешь (преувеличенно по-стариковски) «А-а-а-а! Галстук моей молодости! Гарвардский галстук!»

 

Оба смеются, звонок в дверь.

 

Мартин.          Начинается!

 

Стиви.            (констатируя) Если ты с ней встречаешься, нам лучше было бы об этом поговорить.

 

Мартин.          (останавливается; долгая пауза; констатирует) Если бы встречался... поговорили бы...

 

Стиви.            (совсем безразлично) Если не доминатрикс, то блондинка, вдвое тебя младше... какая-нибудь потаскуха, как их раньше величали...

 

Мартин.          Или – хуже не придумаешь – похожа на тебя, как две капли воды? Остроумная, выдумщица, бесстрашная... просто не ты, а другая – новая?

 

Стиви.            (мило улыбается, качает головой) И все у твоих ног.

 

Мартин.          (мило улыбается) Кончай.

 

Опять звонок в дверь; следующие реплики в утрированно актерской манере Ноэла Коварда, активно жестикулируя.

 

Стиви.            И тем не менее что-то происходит. Что же?

 

Мартин.          Ты права. Я влюбился!

 

Стиви.            Я догадывалась.

 

Мартин.          Безнадежно.

 

Стиви.            Я догадывалась.

 

Мартин.          Я боролся.

 

Стиви.            Бедный!

 

Мартин.          Я упорно боролся!

 

Стиви.            Лучше бы мне рассказал.

 

Мартин.          Не могу! Не могу.

 

Стиви.            Скажи мне! Скажи!

 

Мартин.          Ее зовут Сильвия!

 

Стиви.            Сильвия? Кто это – Сильвия?

 

Мартин.          Коза. Сильвия – это коза. (меняет тон на нормальный). Она – это коза.

 

Стиви.            (долгая пауза; смотрит удивленно, потом улыбается; потом смеется, фыркая, идет по направлению к двери; нормальным тоном) Эко хватил! (выходит)

 

Мартин.          Я? (пожимает плечами, говорит с самим собой) Рассказываешь им, стараешься быть честным. А они? Они смеются над тобой. (подражает) «Эко хватил!» (думает об этом) Да... хватил.

 

Росс.              Привет, голубчик.

 

Стиви.            Привет, Росс. (Росс входит со Стиви)

 

Росс.              ЗдорОво, старик!

 

Мартин.          Мне только пятьдесят.

 

Росс.              Это только дружеское обращение – «старик». Какие цветОчки!

 

Мартин.          Да?

 

Росс.              Что да?

 

Мартин.          «ЗдорОво, старик». Лютики.

 

Росс.              Как?

 

Стиви.            Лютики. «Ю» – лютики, как настаивает старик Мартин.

 

Мартин.          Некоторые говорят «лутики», но это неправильно.

 

Росс.              (не проявляя интереса) Давай-ка подвинем стул к цветам, как бы они не произносились. (Мартину) Тебе удобно на нем сидеть?

 

Мартин.          Удобно ли мне? Не уверен даже, что когда-нибудь сидел на нем. (Стиви) Я сидел на нем?

 

Стиви.            Ты только что на нем сидел, и когда Росс делал последнюю передачу с тобой...

 

Росс.              Правильно.

 

Мартин.          Было ли мне удобно? Купался ли я в лучах собственной славы?

 

Росс.              Ты правильно меня понял, браток.

 

Стиви.            Помню: пришла слава, ты сидел здесь, а я наблюдала, как ты в ней купаешься. Я должна идти.

 

Мартин.          Ты куда?

 

Стиви.            По делам.

 

Мартин.          Мы останемся дома вечером?

 

Стиви.            Да. Билли наверняка уйдет.

 

Мартин.          Конечно!

 

Стиви.            А мы будем дома. (бодро) Начинаем съемку! Я пойду в парикмахерскую, а потом заеду за сеном. (уходит, хихикая)

 

Росс.              За чем? Куда она заедет?

 

Мартин.          Никуда. Ты без группы?

 

Росс.              В этот раз один, и камера старая, ручная. Ты готов сесть на стул?

 

Мартин.          (напевно) Ох... (неожиданно вспомнив) Как старина Тодд поживает?

 

Росс.              Старина Тодд?

 

Мартин.          Ну... ты понимаешь... старина Тодд...

 

Росс.              Ты имеешь в виду моего маленького сыночка, которого еще вчера я баюкал на руках? Этот старик Тодд?

 

Мартин.          Какое хорошее слово – баюкал. Да-да, он самый.

 

Росс.              Тот, кому скоро восемнадцать, и поверить этому невозможно?

 

Мартин.          (поправляет) Поверить В ЭТО невозможно.

 

Росс.              (равнодушно отвечает – «может быть») Возможно.

 

Мартин.          Да, это он. Сможет ли кто-то из нас когда-либо поверить...

 

Росс.              Тот, кто превращает меня в мужчину все более и более средних лет?

 

Мартин.          Именно он.

 

Росс.              (равнодушно) Нормально. (смеется) На прошлой неделе спросил у меня – в первый раз с тех пор, как ему было года четыре, – почему у него нет брата или сестры, почему Эприл и я не родили еще одного ребенка.

 

Мартин.          Эприл, Май, Джун – нежные месяцы, мы называем их именами маленьких девочек.

 

Росс.              (безразлично) Да. (небезразлично) Я ответил ему, зачем повторять то, что так хорошо получилось с первого раза?

 

Мартин.          Его утешил твой ответ?

 

Росс.              Кажется. Конечно, я мог бы рассказать, что когда я был в выпускном классе, мы все поклялись иметь только одного ребенка, чтобы уменьшить численность населения... Кстати, как Билли – твой единственный?

 

Мартин.          (старается быть ненавязчивым) Исполнилось семнадцать неделю назад. Разве Тодд не приходил в гости? Наверное, нет. Хороший мальчик... Билли... Умный – о каком только можно было мечтать, гей, как все в наше время.

 

Росс.              Пройдет. Ты уже разговаривал с ним как со взрослым?

 

Мартин.          Лекция на тему «все пройдет, когда ты встретишь нормальную девушку»? Нет. Я слишком для этого умен, да и Билли тоже. Я только попросил его не ошибиться. Говорит, что уверен, нравится, говорит.

 

Росс.              Конечно, ему нравится... секс, все такое... Не волнуйся за него.

 

Мартин.          За кого?

 

Росс.              За Билли. Семнадцать лет – это этап... фаза...

 

Мартин.          Как у луны?

 

Росс.              Он разберется. (закрывает тему) Все будет нормально.

 

Мартин.          Наверное.

 

Росс.              Попробуем микрофон? Телефон выключили?

 

Мартин.          Стиви выключила.

 

Росс.              Я слышу какое-то шуршание... крылья, может быть...

 

Мартин.          Это Эриннии – богини возмездия.

 

Росс.              Похоже на посудомоечную машину... Все, остановилась.

 

Мартин.          Тогда это не Эриннии – их не остановить.

 

Росс.              (соглашается) Все мздят и мздят.

 

Мартин.          Да.

 

Росс.              За каким сеном собралась ехать Стиви?

 

Мартин.          Ни за каким.

 

Росс.              Почему она сказала...

 

Мартин.          Шутка.

 

Росс.              Давнишняя?

 

Мартин.          Нет, новая... совсем новая.

 

Росс.              Ну вот. Готов? Готов, Мартин? Начинаем. Будь самим собой.

 

Мартин.          Правда?

 

Росс.              (чуть раздраженно) Нет. Сделай правильное лицо.

 

Мартин.          (очень бодро) Окей!

 

Росс.              Так и оставь.

 

Мартин.          (еще бодрее) Окей!

 

Росс.              (шепотом) Боже мой! (дикторским голосом) Добрый вечер! С вами Росс Татл. Приветствую вас в нашей программе «Жизнь замечательных людей». Дни рождения одних людей отмечаются в узком кругу друзей и родных, дни рождения других... хотел сказать выдающихся – заезженное слово, каждый человек по-своему выдающийся... Так вот, дни рождения других, замечательных тем, что они так или иначе влияют на нашу жизнь, обогащают ее, – становятся всеобщим праздником. Мартин Грей, с которым мы уже встречались в нашей программе, – один из таких людей. Добрый вечер, Мартин.

 

Мартин.          Добрый... э-э-э вечер, Росс. (тихонько) Сейчас еще день.

 

Росс.              (тихо, сердито) Я знаю, не мешай. (дикторским голосом)Ты стал самым молодым обладателем Притцкеровской премии – аналога Нобелевской премии в архитектуре, твой проект выиграл конкурс на постройку “Всемирного Центра” на мидвесте, который обойдется в двести миллиардов долларов. Кроме того, тебе исполнилось пятьдесят. С днем рождения, Мартин! Три события произошли в твоей жизни за последнюю неделю.

 

Мартин.          (небольшая пауза, просто) Спасибо, Росс.

 

Росс.              Вот это неделя, Мартин!

 

Мартин.          (немного смущен) Да, неделя.

 

Росс.              (крупно) Что ты чувствуешь, Мартин?

 

Мартин.          Когда исполняется пятьдесят?

 

Росс.              (давит) Нет, все это вместе.

 

Мартин.          М-м-м…

 

Росс.              (предчувствует, что ответа не будет) Так радостно и волнительно!

 

Мартин.          Когда исполняется пятьдесят? Нет, не очень.

 

Росс.              (не смущаясь) Нет, все остальное! Всемирный центр! Притцкер! Все вместе!

 

Мартин.          (искренне удивлен) А, это? Да… радостно, волнующе…

 

Росс.              (подсказывая) Для такого молодого человека…

 

Мартин.          (невинно) В пятьдесят лет – молодой человек?

 

Росс.              Для Притцкеровской премии – да! Где ты был, когда они тебе сказали, что ты стал лауреатом?

 

Мартин.          В фитнес центре. Стиви мне сказала, когда я уже разделся.

 

Росс.              Стиви – твоя жена.

 

Мартин.          Я знаю.

 

Росс.              И что ты чувствовал?

 

Мартин.          От того, что Стиви – моя жена?

 

Росс.              Нет, когда узнал, что тебе дали премию?

 

Мартин.          М-м… Меня это обрадовало… Не то, что я разделся, а то, что дали премию.

 

Росс.              (воодушевленно) Ты был потрясен?

 

Мартин.          Да нет, до меня раньше доходили слухи о премии… И… намеки…

 

Росс.              (настойчиво подсказывая) Но это было здорово!

 

Мартин.          (понимает, что говорит) Да, здорово, очень здорово.

 

Росс.              Расскажи нам о Всемирном Центре.

 

Мартин.          Ты же только что рассказал… Двести миллиардов, на пшеничных полях Канзаса…

 

Росс.              Это слава, даже двойная слава! Ты на вершине славы, Мартин.

 

Мартин.          (думая над тем, что сказал Росс) Думаешь, теперь я покачусь вниз?

 

Росс.              Стоп! Стоп! (опускает камеру, Мартину) Что с тобой?

 

Мартин.          (не понимает) Что “что со мной”?

 

Росс.              Я не могу это снимать. Ты отсутствуешь, ты за миллион миль отсюда.

 

Мартин.          (прикидывает) Далеко.

 

Росс.              Давай еще раз попробуем.

 

Мартин.          Что попробуем?

 

Росс.              Снять интервью.

 

Мартин.          (как будто видит камеру в первый раз) А-а-а…

 

Росс.              Мы тут снимаем.

 

Мартин.          (грустно) Да, я знаю.

 

Росс.              (вежливо заботясь) Тебя что-то беспокоит?

 

Мартин.          Наверное. Да.

 

Росс.              Хочешь, расскажи.

 

Мартин.          О чем?

 

Росс.              О том, что беспокоит.

 

Мартин.          (сочувственно) О чем? Что случилось?

 

Росс.              Ты сказал, что тебя что-то беспокоит, что что-то произошло.

 

Мартин.          (издалека) Ох...

 

Росс.              Сорок лет, Мартин, мы знаем друг друга сорок лет, – с тех пор, как нам было по десять.

 

Мартин.          (пытается понять) Это дает тебе какие-то привилегии?

 

Росс.              Я – твой старейший друг.

 

Мартин.          Нет, старейший – мой профессор эстетики из колледжа. Мы все еще иногда видимся. Он гораздо старше тебя – ему за девяносто.

 

Росс.              (терпеливо) Твой самый старый друг по давности знакомства.

 

Мартин.          Нет, тетя Мери – мы с ней знакомы...

 

Росс.              (старается быть терпеливым) Она не друг!

 

Мартин.          (поражен) Да?!

 

Росс.              (готов сдаться) Она родственник. Родственники – не друзья!

 

Мартин.          Это новость.

 

Росс.              Разные вещи – друзья и родственники. Господи!

 

Мартин.          Да... Ты прав. Ты мой самый давний друг. (паузка) К чему ты об этом заговорил?

 

Росс.              С тобой что-то происходит, и я подумал, что, как старый друг, я смогу...

 

Мартин.          Что-то происходит? Правда?

 

Росс.              Ты сказал, что что-то случилось!

 

Мартин.          (не помнит) Правда?

 

Росс.              Почему ты такой... (не может подобрать слово)

 

Мартин.          Ты все еще снимаешь?

 

Росс.              (тяжело вздыхая) Уже нет. Потом в студии попробуем еще раз. Прости.

 

Мартин.          Могу я встать?

 

Росс.              Вставай, если тебе не нравится сидеть на стуле.

 

Мартин.          Почему ты разговариваешь со мной как с ребенком?

 

Росс.              Потому что ты себя ведешь как ребенок.

 

Мартин.          (невинно) Я?

 

Росс.              Может быть, это самая важная неделя в твоей жизни...

 

Мартин.          (впечатлен) Правда?

 

Росс.              А ты себя ведешь, как будто не знаешь, на каком ты свете.

 

Мартин.          (самодостаточно, себе) Может быть, это любовь, может, что-то вроде.

 

Росс.              Может быть, что?

 

Мартин.          Как ребенок.

 

Росс.              (радостно попадает в точку) У тебя роман!

 

Мартин.          Ш-ш-ш-ш... Господи!

 

Росс.              (пожимает плечами) Хорошо, у тебя нет романа.

 

Мартин.          Господи!.. Жалко, ты не притащил съемочную группу, им бы понравилось.

 

Росс.              (холодно) Это не их дело.

 

Мартин.          Что это значит?

 

Росс.              ЧТО «что это значит»?

 

Мартин.          Вы поругались?

 

Росс.              Каждый делает свое дело, я – свое, они – свое. Хочешь, чтобы я прогибался, приглашал их в гости? Всю съемочную группу?

 

Мартин.          (озадаченно) Нет, наверное. (подумав) Хотя... почему бы и нет?

 

Росс.              Хм...

 

Мартин.          Почему бы тебе не пригласить их на ужин?

 

Росс.              Мартин, ради Бога!

 

Мартин.          (поднимает руки, оборонительно) Хорошо, хорошо! Господи!

 

Росс.              Я просто не хочу... тусоваться с...

 

Мартин.          (радостно) С работягами! Ты не хочешь тусоваться с работягами!

 

Росс.              Что сегодня с тобой? Ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду.

 

Мартин.          (наполовину серьезно, наполовину шутя) Ты сноб. Я всегда это знал. Больше того, ты – самая гадкая разновидность сноба, сноб – борец за справедливость.

 

Росс.              (с угрозой) Мы – близкие друзья, если ты помнишь.

 

Мартин.          И что?

 

Росс.              Мы любим друг друга.

 

Мартин.          (утвердительно) Да-а-а-а-а.

 

Росс.              Больше, чем кого бы то ни было.

 

Мартин.          (утвердительно) Да-а-а-а-а. (размышляет) С кем я еще могу покапризничать?

 

Росс.              Со Стиви??

 

Мартин.          Со Стиви теперь не покапризничаешь, как раньше. Если у нее и появились недостатки, то это один из них. «Не капризничай, Мартин».

 

Росс.              Жаль.

 

Оба становятся мягче.

 

Мартин.          (пожимает плечами) Знаешь...

 

Росс.              (пауза) Ты влюблен.

 

Мартин.          В Стиви? Конечно! Уже 22 года.

 

Росс.              Я имел в виду... факи-факи... хампти-дудл!

 

Мартин.          О чем это ты говоришь – «хампти-дудл»?

 

Росс.              Ты сказал, что влюблен. И, как я понял, не в Стиви.

 

Мартин.          (искренне) Правда? Не помню.

 

Росс.              (нетерпеливо вздыхает, обрывает) Хватит!

 

Мартин.          (Росс собирает вещи, Мартин невинно) Куда ты уходишь?

 

Росс.              (надменно) Собираю вещи и уношу отсюда сноба и... как это было?

 

Мартин.          Борца за справедливость.

 

Росс.              Сноба и борца за справедливость.

 

Мартин.          Почему?

 

Росс.              Смотри, я пришел интервьюировать тебя, черт бы тебя побрал.

 

Мартин.          ЧУдно.

 

Росс.              Чтобы потешить твое самолюбие, больше чем...

 

Мартин.          Я не самолюбив.

 

Росс.              Черта-с два! Круче, чем раньше! А ты, к черту, сорвал съемку.

 

Мартин.          ЧУдно. Ты очень часто повторяешь слово «черт».

 

Росс.              А ты очень часто повторяешь слово «чУдно». (Росс и Мартин смеются)

 

Мартин.          Слова на «ч».

 

Росс.              (улыбается) Да. (пауза) Ну, рассказывай.

 

Мартин.          (стесняется) О чем?

 

Росс.              (мягко подталкивает) О новой любви.

 

Мартин.          А, об этом...

 

Росс.              Да.

 

Мартин.          Не знаю, хочу ли я.

 

Росс.              Хочешь.

 

Мартин.          Могу ли я

 

Росс.              Пробуй.

 

Мартин.          (чуть улыбаясь) Ты упорный.

 

Росс.              Лучший друг. (Мартин пытается говорить, но не может) Лучший друг.

 

Мартин.          (неожиданно взрывается) Хорошо, хорошо! (тяжело и медленно вздыхая, долгая пауза) Я никогда не думал, что такое может... что мы со Стиви... нет... (пауза)

 

Росс.              Ты будешь рассказывать?

 

Мартин.          Я рассказываю, я начал рассказывать.

 

Росс.              А? Давай.

 

Мартин.          Как я уже сказал, я никогда ни о чем таком не думал. Нам всегда было хорошо вместе – в постели, на людях. Никакой фальши, всегда заботились друг о друге. Я никогда ей не изменял. Понимаешь? Ни одной измены за все годы.

 

Росс.              Здорово! Прямо ух как!

 

Мартин.          Раз или два за все время какие-то девицы в гостях на кухне чего-то от меня хотели, и я пару раз до кого-то дотронулся, и все. Понимаешь?

 

Росс.              Понимаю.

 

Мартин.          Мне никогда не было это нужно – ни для сравнения, ни просто так. Помнишь, когда был сбор нашей университетской группы, мы решили вызвать службу эскорта, о которой нам рассказали наши сокурсники?

 

Росс.              (смущенно смеется) Общество Женской Поддержки?

 

Мартин.          И ты позвонил им, и...

 

Росс.              Приехали две телки...

 

Мартин.          Девчонки.

 

Росс.              (растягивая) Да... помню.

 

Мартин.          Ты был уже женат, а мы со Стиви только встречались или просто дружили...

 

Росс.              Какая разница.

 

Мартин.          Да.

 

Росс.              (пытается вспомнить) Как их звали?

 

Мартин.          Мою – Элис.

 

Росс.              Крупная девица.

 

Мартин.          Большая.

 

Росс.              Правильно. А мою звали Труди... или Трикси... или...

 

Мартин.          Эприл.

 

Росс.              Эприл?

 

Мартин.          Да-да, Эприл.

 

Росс.              (себе под нос) Черт! Эприл тоже зовут Эприл.

 

Мартин.          (утвердительно) Ага.

 

Росс.              Ничего себе! Мы поднялись в нашу комнату – две кровати, две тумбочки.

 

Мартин.          Точно так, как когда мы с тобой жили в одной комнате.

 

Росс.              Тряхнули стариной.

 

Мартин.          Помнишь, что случилось?

 

Росс.              Нет. А что?

 

Мартин.          У меня ничего не получилось.

 

Росс.              (вспоминая) Помню. Когда мы учились, у тебя таких проблем не было. Ты на одной кровати, я на соседней – все получалось.

 

Мартин.          Тогда я еще не был знаком со Стиви.

 

Росс.              (трезвее) Точно.

 

Мартин.          Той ночью с Элис...

 

Росс.              Ты думал о Стиви?

 

Мартин.          Верно.

 

Росс.              Я помню.

 

Мартин.          Не знаю, зачем я согласился...

 

Росс.              Действительно.

 

Мартин.          Я был влюблен в Стиви, только не знал, насколько.

 

Росс.              (насмешливо) Роскошная теория: сердце руководит членом. Я всегда думал, что членом командует...

 

Мартин.          Не будь цинником.

 

Росс.              Еще одна сторона моей снобистской... как это?

 

Мартин.          Борца за справедливость.

 

Росс.              Моей снобистской, циничной натуры борца.

 

Мартин.          И не сегодня открытая. (оба улыбаются) Ты понимаешь? Я люблю Стиви, и она владеет мной целиком. Когда я уезжаю без нее, и меня начинает колотить...

 

Росс.              Ты мастурбируешь и думаешь при этом о Стиви, о вас со Стиви.

 

Мартин.          (стесняясь) Да.

 

Росс.              (качает головой, без выражения) Необыкновенно.

 

Мартин.          Почему ты говоришь таким тоном?

 

Росс.              Нет, как обычно. Давай дальше, как ты все это похерил.

 

Мартин.          (в недоумении) Что похерил?

 

Росс.              Ты в игрушки что ли играешь?

 

Мартин.          Нет. Что похерил?

 

Росс.              (серьезно) Свою жизнь, себя со Стиви. Как?

 

Мартин.          (пауза) А, это...

 

Росс.              (нетерпеливо) Ответь!

 

Мартин.          Хорошо, хорошо. Я тебе уже сказал, что мне никто не был нужен... никогда...

 

Росс.              Ты говорил.

 

Мартин.          Пока в один прекрасный день... (останавливается)

 

Росс.              (после паузы) Да?!

 

Мартин.          И в один прекрасный день, в один прекрасный день... Я искал дом за городом. Мы со Стиви решили, что пора покупать дом в деревне, может быть даже ферму, - мы заслужили... Я ехал на машине в шестидесяти милях от города. Стиви не смогла со мной поехать.

 

Росс.              Далеко от города.

 

Мартин.          Кругом фермы, фермочки маленькие. Я нашел чудесное место, очаровательный старый дом на ферме, много земли.

 

Росс.              Гектаров пять – как в старину.

 

Мартин.          Я позвонил Стиви, чтобы она тоже посмотрела, договорился, чтобы никому его не показывали, пока она не посмотрит. Стиви спросила «ферма, зачем»? Я ответил «погоди». Реалтор согласился подождать... Я возвращался домой, и по дороге на хайвей остановился на вершине холма.

 

Росс.              На самой макушке.

 

Мартин.          Ну да. И я остановился, вид был необыкновенный... Не ой-ой-ой, но очень красиво. Как всегда осенью – листья краснеют, и городок, из которого я еду, прямо подо мной, и потрясающие парящие облака, и эти деревенские запахи.

 

Росс.              Коровье говно...

 

Мартин.          (пародирует деревенскую речь) Ух, мужики, свежескошенное сено! Навоз, мужики, яблочки! (нормальным тоном) Лотки вдоль дороги, горы кукурузы, корзины в фасолью и помидорами, эти потрясающие белые персики, которые появляются в конце лета...

 

Росс.              (подеревенски) И все такое.

 

Мартин.          (качает головой) Эх вы, городские мальчишки! С холма видно, как дороги разбегаются от фермы в разные стороны, прямо мурашки по коже.

 

Росс.              Случается с ненормальными.

 

Мартин.          Короче…

 

Росс.              Короче.

 

Мартин.          Короче, это было здорово. Я возвращался к машине с трофейными помидорами и всем остальным добром, и уже практически сел в машину… (говорит тихо, как о волшебстве) как увидел ее. (видит это) Она… она смотрела на меня...

 

Росс.              Мерлин Монро! Большие сиськи под ситцевым сарафаном, белокурые волосы до задницы ложатся на голые плечи, соломинка в зубах…

 

Мартин.          (мягко, но с упреком) Ты ничего не понял…

 

Росс.              Не понял? Без сисек? Брюнетка?

 

Мартин.          Нет. Она стояла и смотрела на меня ТАКИМИ глазами…

 

Росс.              И это была любовь.

 

Мартин.          Ты не понял.

 

Росс.              Не понял? Это была не любовь?

 

Мартин.          Нет. Да… да, это была любовь, но я тогда не понимал. (себе) Как я мог не понимать? Как я мог?

 

Росс.              Непреодолимое желание – как в молодости – члену становится тесно в штанах…

 

Мартин.          (печально) Ты не понял. (пауза) Я сам не знал, что это было… что это было за чувство… Никогда ничего подобного в своей жизни не испытывал: так… чудесно… так… необычно… Она стояла и смотрела на меня ТАКИМИ глазами…

 

Росс.              (нетерпеливо) Ты заговорил с ней?

 

Мартин.          (скептически хохочет) Что я с ней?

 

Росс.              Ты заговорил с ней?

 

Мартин.          (задумавшись) Хм! Да, да! Я подошел к ней – к тому месту, где она стояла, и она пошла ко мне навстречу, глядя на меня своими необыкновенными глазами… Я дотронулся до нее и… (неожиданно) Не хочу об этом говорить, не могу!

 

Росс.              Давай я тебе помогу. Ты встречаешься с ней?

 

Мартин.          (печально смеясь) Да, о да, я встречаюсь с ней.

 

Росс.              У тебя роман.

 

Мартин.          (смущен) Что? Что у меня?

 

Росс.              (твердо) Ты с ней спишь?

 

Мартин.          (представил себе это) Да, да, сплю. Господи!

 

Росс.              (мягче) И ты влюблен.

 

Мартин.          Это оно, видишь?

 

Росс.              Что? Что я вижу?

 

Мартин.          Я вижусь с ней, у меня с нею роман... Это неправильное слово. Я... (вздрогнул) сплю с ней, как ты говоришь, я все с ней делаю, и даже больше того.

 

Росс.              (подсказывает) ...И ты влюблен в нее.

 

Мартин.          (начинает плакать) Да! Да! Я влюблен в нее! Господи! Сильвия! О, Сильвия!

 

Росс.              (после длительной паузы) Могу ли я спросить, кто такая Сильвия?

 

Мартин.          Не скажу.

 

Росс.              Кому, как не мне, ты можешь сказать? Стиви – не можешь.

 

Мартин.          Нет!

 

Росс.              Тогда, кто она? Кто такая Сильвия?

 

(Мартин останавливается, берет кошелек, достает фото, смотрит на него, сомневается, дать ли Россу, потом дает Россу, не смотрит на Росса, когда тот рассматривает фотографию. Росс берет фото, смотрит на него, смотрит еще раз, готически хохочет, кашляет.)

 

Мартин.          (стесняясь) Не смейся. Пожалуйста, не смейся.

 

Росс.              (глядя на фото, без обиняков) Это и есть Сильвия.

 

Мартин.          (кивает) Да.

 

Росс.              (подписывая приговор) Это и есть Сильвия, с которой ты спишь?

 

Мартин.          (вздрагивает) Не говори так.

 

Росс.              ...С которой у тебя роман?

 

Мартин.          (слабо, кивает) Да. (пауза) Да.

 

Росс.              Давно?

 

Мартин.          (мягко) Шесть месяцев.

 

Росс.              Ё... Ты должен рассказать Стиви.

 

Мартин.          Я не смогу! Я не смогу этого сделать!

 

Росс.              Ты должен... Если ты не расскажешь, расскажу я.

 

Мартин.          (умоляя) Нет! Росс! Пожалуйста!

 

Росс.              (искренне) Ты в беде.

 

Мартин.          (пауза, как маленький мальчик) Я?

 

Росс.              (молчит, качает головой, глядя на фото) Ты... ты.

 

Мартин.          Росс, но ты не понимаешь…

 

Росс.              (значимо) У ТЕБЯ РОМАН С КОЗОЙ! ТЫ ТРАХАЕШЬ КОЗУ!

 

Мартин.          (длинная пауза, соглашаясь) Да.

 

 

Конец первой сцены

 

 

Сцена вторая.

 

Гостинная, на следующий день. Мартин, Стиви и Билли. Стиви держит в руках письмо.

 

Билли.            (Мартину) Ты ЧТО делаешь? Ты спишь с козой?

 

Мартин.          (показывает на Стиви, которая смотрит в окно) Билли! Умоляю!

 

Билли.            Черт бы тебя побрал!

 

Мартин.          Не бранись.

 

Билли.            (саркастично) ЧТО мне не делать?

 

Мартин.          Не бранись, мал еще.

 

Билли.            (секунду подумав) А мне насрать!

 

Мартин.          Билли! При маме…

 

Билли.            (саркастично) Ты спишь с козой и не разрешаешь мне ругаться?

 

Мартин.          Твоя сексуальная жизнь тоже оставляет желать…

 

Стиви.            (все еще у окна, ледяным голосом) Хватит, вы, оба!

 

Билли.            (Мартину) По крайней мере, я сплю с… людьми!

 

Стиви.            (оборачивается) Хватит вам, я сказала.

 

Билли.            Козлолюб.

 

Мартин.          Педераст!

 

Стиви.            Я сказала “хватит”!

 

Тишина.

 

Билли.            (Мартину, обескураженно, обиженно) Педераст? Ты назвал меня педерастом?!

 

Мартин.          (нежно) Прости… прости…

 

Стиви.            (сглаживая) Билли, отец извинился.

 

Мартин.          Прости меня. (расставляя точки над i) Ты – гей, и ничего особенного в этом нет. Какая разница, как ты это делаешь и с кем… (обдумывает) У меня нет никаких возражений.

 

Билли.            (недоверчиво) Конечно!

 

Стиви.            (холодно) Твой отец извинился за то, что назвал тебя педерастом… Он вообще не из тех, кто может поднять такую тему. Он порядочный, без предрассудков, благонадежный, талантливый, знаменитый, джентльмен, (с трудом продолжает) который теперь, судя по всему, спит с козой. Я бы хотела это обсудить, если вы не возражаете… Да если вы даже и возражаете…

 

Билли.            (благожелательно) Конечно, мам. Давай.

 

Мартин.          (вздыхает) О Господи!

 

Стиви.            (беспристрастно) Не откажитесь ли вы от рассмотрения письма, присланного Россом (помахивает письмом)?

 

Мартин.          (расстроен и разозлен) Как он мог? Как он мог такое сделать?

 

Стиви.            (холодно) Как он мог? Наш лучший друг, человек, которому ты мог бы доверить даже собственную жену, да?

 

Мартин.          Да, да.

 

Стиви.            Как мог Росс написать мне такое письмо? (помахивает письмом)

 

Мартин.          ДА!!!

 

Стиви.            (холодно цитирует) …потому что я люблю тебя, Стиви, так же сильно, как я люблю Мартина, потому что я люблю и уважаю вас обоих… поэтому-то я и не могу оставаться в стороне, когда вы в беде, когда под ударом положение Мартина в обществе и твое собственное глубоко преданное...

 

Мартин.          Ерунда!

 

Стиви.            Да?

 

Мартин.          Да.

 

Стиви.            Что ж... давай не станем делать вид, что он никогда никакого письма не писал, и что я не достала его сегодня из почтового ящика – приятно, что не по электронной почте прислал, – и что я его не прочитала.

 

Мартин.          Конечно, конечно, не станем.

 

Стиви.            И давай не будем делать вида, что Росс не сказал мне, что у тебя роман с... (ищет в письме) как он это сформулировал? ... «роман с некой Сильвией, которая... я оскорблен тем, что должен сказать тебе, что...» Как витиевато-то!

 

Мартин.          Да, это он умеет.

 

Стиви.            «Я оскорблен тем, что должен сказать тебе, что Сильвия – это коза».

 

Билли.            О, Боже!

 

Стиви и Мартин.      Ты можешь помолчать?

 

Билли.            (ежась) Конечно, черт подери!

 

Стиви.            (возвращаясь к делам, цитирует) «Ты наверняка будешь в шоке и очень огорчена...» быть не может! э-э-э «в шоке и очень огорчена, когда узнаешь об этом, но я понимал, что на меня возложена миссия сообщить тебе об этой пасмурной поре в жизни...»

 

Мартин.          (с недоверием) «Пора»?

 

Стиви.            Ага, «пора».

 

Мартин.          Кошмар! «Осенняя пора...»?

 

Стиви.            «... я уверен, что ты предпочла бы услышать обо всем этом от близкого друга...» Нежели от кого? От общества защиты животных?

 

Мартин.          (горько) Боже мой, Боже мой!

 

Стиви.            «Без сомнений, Мартин...» Без сомнений?

 

Мартин.          Э-э-э...

 

Стиви.            «Без сомнений, Мартин расскажет тебе все, что недосказал я, все, что я не смог досказать». (Мартину) Для чего нужны друзья?

 

Билли.            (очень грустно) Папа!

 

Мартин.          Бедный папа...

 

Билли.            Что?

 

Мартин.          Ничего.

 

Стиви.            (спокойно) Теперь рассказывай, все что не рассказал или не мог рассказать Росс. Разумеется, после того, как ты мне объяснишь, для чего нужны друзья.

 

Мартин.          Стиви... (начинает приближаться к ней)

 

Стиви.            (останавливает Мартина, холодно) Не приближайся ко мне. От тебя пахнет козлятиной, от тебя пахнет навозом, от тебя пахнет всем, что только может пахнуть. Не подходи ко мне!

 

Мартин.          (разведя руками, безнадежно) Я люблю тебя!

 

Билли.            (мягко) Черт бы вас побрал!

 

Стиви.            Ты меня любишь. Не уверена, что я поняла фразу. Ты меня любишь?

 

Мартин.          Да.

 

Стиви.            Но я человек. У меня только две груди, я хожу на двух ногах, молоко даю только при особых обстоятельствах, пользуюсь туалетом. (начинает плакать) Ты меня любишь? Не понимаю.

 

Мартин.          (более безнадежно) Господи!

 

Стиви.            Как ты можешь любить меня, если ты любишь существо низшее?

 

Мартин.          (еще более безнадежно) Господи!

 

Билли.            Спать с козой?!

 

Мартин.          Все, хватит! Уходи!

 

Билли.            (Стиви, разведя руками) Что такого я сказал? Я сказал, что он спит...

 

Мартин.          Хватит!

 

Билли.            Ради Бога, я...

 

Мартин.          Иди в свою комнату!

 

Стиви             (почти смеется) Мартин!

 

Билли.            (скептически) Идти к себе в комнату?

 

Мартин.          Иди в свою комнату!

 

Билли.            Мне что – восемь лет, чтобы идти в свою комнату?

 

Стиви.            Ты бы лучше шел, Билли, ничему хорошему ты здесь не научишься.

 

Мартин.          (Стиви) Молодец.

 

Стиви.            (холодно) Спасибо.

 

Билли.            (Стиви) Ты хочешь, чтобы я оставил тебя здесь один-на-один с этим... извращенцем?

 

Стиви.            (примиренчески) Билли, уходи, в свою комнату или куда-нибудь...

 

Мартин.          ...в один из ваших кабаков, или в левый клуб, или...

 

Билли.            КОНЧАЙ!

 

Мартин.          (впечатлен) О!

 

Билли.            (с усмешкой) Ты много знаешь обо всем этом, кажется.

 

Мартин.          (не обороняясь) Я читал.

 

Билли.            Понятно. (Стиви) Ма, если ты считаешь, что я могу уйти, я уйду. Скорее всего, я пойду в свою комнату, и, скорее всего, закрою дверь, и, скорее всего, лягу на кровать, и, скороее всего, начну плакать, и, скорее всего, плач будет все громче и громче, но вы, скорее всего, ничего не услышите, потому что будете слишком увлечены убиванием друг друга. Но я никуда не уйду, и мое сердце – сердце восьмилетнего ребенка – разорвется пополам.

 

Мартин.          (немного страха, уважительно) Очень хорошо, очень хорошо.

 

Стиви.            (поглащена своими мыслями) Хорошо, Билли.

 

Билли.            (ретируется, почти плачет) К черту!

 

Стиви.            (пока он уходит) Билли…

 

Мартин.          (тихо) Дай ему уйти. (тишина) Наконец-то мы вдвоем.

 

Стиви.            (пауза) Да.

 

Мартин.          (пауза) Как я понял, ты хочешь продолжать разговор?

 

Стиви.            (сдавленно смеется) Мой Бог! (уходя от ответа) Ты понял?

 

Мартин.          Это “да” или “нет”?

 

Стиви.            (холодно, внятно) Я сегодня ездила покупать длинные перчатки к платью. Я все еще ношу перчатки – на свадьбу или по другому случаю…

 

Мартин.          (озадачен) А кто женится?

 

Стиви.            (с сердцем) ЗАМОЛЧИ!

 

Мартин.          (вздрогнув) Прости.

 

Стиви.            (нормальным тоном) …за длинными перчатками, потом, для любителей икры, за икрой – ее только привезли, а потом домой. Тебя не было, у Билли в комнате играла музыка, пришла почта. Ты ушел до того, как ее принесли. Да и какая разница? Ты же не читаешь моих писем.

 

Мартин.          Лучше бы читал.

 

Стиви.            Да? Рано или поздно я все равно узнала бы. И в почте было письмо от Росса. “Росс? Пишет мне письмо? С чего бы?”

 

Мартин.          (тихо) Боже мой.

 

Стиви.            …сначала я пошла в кладовку, выложила икру, потом вышла с кухни, прошла через столовую, и около лестницы начала читать.

 

Мартин.          Росс не должен был так поступать. И он знает, что не должен…

 

Стиви.            (читает, с достоинством, чуть удивленно) “Дорогая Стиви…”

 

Мартин.          Боже мой!

 

Стиви.            “Это самое сложное из всех писем, когда-либо мною написанных”.

 

Мартин.          Еще бы!

 

Стиви.            Кто бы сомневался. “…самое сложное из всех писем, когда-либо мною написанных, вдобавок адресованное близкому другу. Но потому что я люблю тебя, Стиви, так же сильно, как я люблю Мартина, потому что я люблю и уважаю вас обоих… поэтому-то я и не могу оставаться в стороне, когда вы в беде, когда под ударом положение Мартина в обществе и твое собственное глубоко преданное...”

 

Мартин.          Я уже говорил, что это ерунда.

 

Стиви.            “…существо. Я буду говорить прямо, без экивоков и обиняков, поскольку они только отодвинут неминуемое. У Мартина – он сам рассказал мне…” (в сторону) Хотела бы я это послушать!

 

Мартин.          Не советую.

 

Стиви.            (читает) “…У Мартина роман с некой Сильвией…” (Мартину) Господи, я подумала: хорошо бы, чтобы я ее, по крайней мере, не знала. Чтобы это была не первая жена Росса – я думала, что это возможно…

 

Мартин.          (удивлен) Ребекка?

 

Стиви.            Да. Или, может быть, твой новый секретарь…

 

Мартин.          (недоуменно) Тэд Раен?

 

Стиви.            Не этот, другой, с грудью.

 

Мартин.          Люси? Не помню фамилию.

 

Стиви.            Именно, «Люси – не помню фамилию». Вы мужчины дошли до крайностей. Где я остановилась? (читает опять) «...роман с некой Сильвией, которая... я оскорблен тем, что должен сказать тебе, что... Сильвия – это коза. Ты, наверняка, будешь в шоке и очень огорчена, когда узнаешь об этом, но я понимал, что на меня возложена миссия сообщить тебе об этой пасмурной поре в жизни. Я уверен, что ты предпочла бы услышать обо всем этом от близкого друга. Без сомнений, Мартин...» Без сомнений?

 

Мартин.          (пожимает плечами) Может быть.

 

Стиви.            «Без сомнений, Мартин расскажет тебе все, что недосказал я, все, что я не смог досказать. С нежной привязанностью к вам обоим, Росс». (пауза) Вот...

 

Мартин.          Да.

 

Стиви.            (спокойно и твердо) А теперь мы это обсудим.

 

Мартин.          (тяжело вздохнув) Давай, но ты не поймешь.

 

Стиви.            Да? Ты знаешь, о чем я подумала, после того, как дочитала письмо?

 

Мартин.          Не знаю и не хочу гадать.

 

Стиви.            Ну я, конечно, посмеялась. Жуткая, но страшно смешная шутка. «Ай-да Росс! Что с тобой, Росс? Это ужасно! Это так страшно, что даже смешно, Росс». Я покачала головой и рассмеялась абсурдности и безобразности всего этого. Некоторые вещи настолько ужасны, что единственная правильная реакция на них – смех. Но потом, услышав себя и свой смех, я задумалась, почему я, собственно, смеюсь? «Если задуматься, это совсем не смешно, Росс». Над чем я смеюсь? И я перестала смеяться. И я почувствовала себя случайно выпавшей из окна... о, Господи!.. вот я лечу и скоро, скоро... шлепнусь на тротуар – шмяк, и все. Совсем не смешно... страшно, абсурдно, но никакая не шутка. И надо же так всему совпасть! Росс со своим интервью, запах от тебя, диалог из Ноэла Коварда про твой роман. Ты все сразу мне рассказал, а я засмеялась. Ты сам рассказал! Ты пришел и все сам мне рассказал, и я засмеялась... пошутила про сено и засмеялась. Я смеялась! До тех пор, пока не перестала, пока смех не кончился. До тех пор, пока все не сошлось, – письмо Росса с твоим странным запахом... ароматом твоей возлюбленной. И тогда я сообразила, что произошло.

 

Мартин.          Стиви, я так...

 

Стиви.            Дай мне сказать. Я сообразила, и даже потом поверила. Одно дело – знать, что это правда, другое дело – верить в то, что ты знаешь. Тяжко. Мы все в принципе готовимся к неожиданным испытаниям, встряскам, потере покоя, вранью, недоговоренностям, неверности – на всякий случай. (безразлично) У меня, между прочим, на протяжении всех этих лет никогда ни с кем не было романа, даже с кошкой...

 

Мартин.          Стиви...

 

Стиви.            Мы готовимся даже к потерям, к неизбежным потерям, и думаем, что все преодолеем, что бы не произошло, но мы не представляем себе, как это происходит на самом деле. (глядя Мартину в глаза) Не представляем!

 

Мартин.          (потерянно) Нет, не представляем.

 

Стиви.            Прав, черт подери, не представляем! (наставительно) Может произойти что-то, что никуда не вписывается, что не подчиняется правилам игры. Например, умирает твой знакомый, а ты не то что не был готов к его смерти, но даже не был готов задуматься над тем, что он может умереть. Это по правилам. Инсульт... и ты сидишь и смотришь на овощ, который неделю назад был твоим мужем – еще одна история – и тоже по правилам. Постепенное отчуждение, настолько постепенное, что не замечаешь, как все это происходит, или –реже – неожиданное, вдруг. Это по правилам. Я читала о супруге – Боже! ненавижу это слово! – который неожиданно начал носить платья своей жены, а потом купил свои собственные, а она стала лесбиянкой... Но есть вещи, с которыми нельзя сжиться, вне зависимости от того, насколько экстравагантны твои идеи... Одна из них – скотоложество.

 

Мартин.          Нет! Ты не понимаешь.

 

Стиви.            Совокупляться со зверушками – как раз то, что так просто в голову придти не может. Потому что нет опыта среди знакомых, ты об этом не смотрел в старых фильмах... «Хм... Интересно, когда он начнет наведываться в хлев? Я должна спросить у мамы, случалось ли такое с отцом, и что она тогда делала?» Нет, это такое, о чем никогда не задумывался, то, что невозможно придумать. (пауза, зловеще бодро) Что на работе?

 

Мартин.          (пауза, старается говорить как обычно) Нормально. Сделал макет Мирового Центра, даже больший, чем...

 

Стиви.            (с той же улыбкой) Хорошо.

 

Мартин.          ...потом заехал в галантерею...

 

Стиви.            (делает вид, что озадачена) Га-лан-те-ре-я... А потом что?

 

Мартин.          Хм?.. Потом поехал домой и...

 

Стиви.            Что? Ты не заехал к своей приятельнице? Лизнуть друг друга?

 

Мартин.          Она в деревне. Стиви, пожалуйста, не надо.

 

Стиви.            (притворно удивляясь) Она в деревне?

 

Мартин.          Я хочу, чтобы она оставалась там.

 

Стиви.            Где?

 

Мартин.          Пожалуйста, не надо!

 

Стиви.            Мартин, тебе когда-нибудь приходило в голову, что в один прекрасный день ты вернешься из своей сказочной жизни, войдешь в квартиру и увидишь пепел и руины?

 

Мартин.          Нет. (опускает глаза)

 

Стиви.            Давай об этом и поговорим. Если я убью тебя, мне нужно точно знать за что, со всеми подробностями.

 

Мартин.          (смущенно) Правда хочешь?

 

Стиви.            Что? Убить тебя?

 

Мартин.          Все знать?

 

Стиви.            (с напором) Нет! Я не хочу! (обычным тоном) Я хочу перемотать назад сегодняшний день, чтобы начать все сначала. Увидеть на столе почту, оставленную Билли, потом не увидеть почту, поскольку еще не отперта дверь – и икра не куплена – потому что еще не куплены перчатки – и я еще никуда не уехала – и все еще в кровати и ЕЩЕ НЕ ПРОСНУЛАСЬ!!! (тише) Но поскольку все это невозможно, я хочу знать подробности. (умоляя) Постарайся, чтобы я не поверила! Пожалуйста, постарайся.

 

Мартин.          (пауза) Почему ты не плачешь?

 

Стиви.            Слишком серьезно, чтобы плакать. А козы, кстати, плачут?

 

Мартин.          Не знаю... Я никогда...

 

Стиви.            ...не доводил ее до слез – пока? Как это ты так?

 

Мартин.          (умоляя) Стиви...

 

Стиви.            (обращаясь не к Мартину) Он даже не может довести козу до слез. Что же в нем хорошего? Его сын, скорее всего, рыдает, пока мы тут разговариваем. То, что ты сказал ему, Мартин, ужасно, ужасно. Слезы, скорее всего, льются из глаз сына, лежащего на кровати... Его жена должна была бы тоже плакать, (тверже) однако, не может позволить себе быть слабой в эту минуту. А козу до слез довести не можешь?.. Господи!

 

Мартин.          (назидательно) Я не сказал, что не могу, я сказал, что не доводил.

 

Стиви.            Козы всего мира должны быть счастливы. Мой дорогой!

 

Мартин.          (собирается уйти) У меня нет сил для такого разговора. Я не могу слышать, когда ты...

 

Стиви.            (загораживает дорогу) Оставайся там, где ты есть! Ты продолжишь этот разговор! Со мной, здесь и прямо сейчас!

 

Мартин.          (отступает, вздыхает) Откуда начать?

 

Стиви.            (с угрозой) С самого начала. (подумав) Почему ты называешь ее Сильвией, кстати сказать? На ней была бирка? Или, еще интереснее:

                                   Сильвия! Кто же она?

                                   Пастушки все без ума...

 

Мартин.          (пытается сохранять спокойствие) Нет, просто это имя кажется мне правильным. А ты к месту вспомнила, молодец.

 

Стиви.            Спасибо. Значит, ты увидел это... животное... эту козу и сказал себе: это – Сильвия. Или сказал: здравствуй, Сильвия. Как, вообще, ты понял, что это «она», что «оно – животное» женского рода? Соски волочились по навозу? Или у тебя уже была коза?

 

Мартин.          (очень тихо) Она – первая, она – единственная. Но ты не понимаешь. Ты...

 

Стиви.            (брезгливо) Я еле сдерживаю рвоту.

 

Марти.            Что ж, если ты так...

 

Стиви.            Нет! Рассказывай!

 

Мартин.          (вздыхает) Хорошо. Как я сказал Россу...

 

Стиви.            (грубо передразнивая) «Как я сказал Россу...» Нет! Не как я сказал Россу, а как ты сказал мне! Мне рассказывай!

 

Мартин.          (раздраженно) Всякий раз...

 

Стиви.            Не «всякий» раз! Мне интересно про этот, про этот раз!

 

Мартин.          (не хочет начинать) Как я сказал Россу...

 

Стиви.            (уступает) Хорошо, как ты сказал Россу.

 

Мартин.          Спасибо. Как я сказал Россу, я поехал за город... смотреть дом для нас, загородный дом.

 

Стиви.            (подтверждая) Ты много разъезжал в поисках дома.

 

Мартин.          Когда хочется найти что-то необыкновенное... (пожимает плечами)

 

Стиви.            Конечно.

 

Мартин.          ...если ты не относишься к типу людей, которым все сразу нравится, тебе нужно время на поиски. Чтобы было то, что нам нужно, не больше часа езды от города...

 

Стиви.            (саркастично) А это то, что нам нужно?

 

Мартин.          Ты первая сказала, что нам нужно. Зелень – цветы и деревья, вместо камня и металла. Правильно?

 

Стиви.            (пожимает плечами) Да. (сердито) И это мило. Переходи теперь к козе.

 

Мартин.          Я на пути. Я приближаюсь.

 

Стиви.            Перестань говорить о ней «она».

 

Мартин.          (защищаясь) Это то, кто она есть.

 

Стиви.            (безнадежная усмешка) Видимо, я должна быть благодарна судьбе, что это, по крайней мере, не козел.

 

Мартин.          Не смешно. Я ходил в один клуб...

 

Стиви.            Да?

 

Мартин.          Когда я понял, что что-то не так, или что люди подумают, что что-то не так...

 

Стиви.            (бесстрастно) Я убью тебя.

 

Мартин.          (обдумывая) Почему бы и нет? Это была группа психологической поддержки, куда приходят люди, чтобы поговорить о том, что, как и с кем они делают.

 

Стиви.            Не с «кем», а с «чем» они делают!

 

Мартин.          (резко) Не имеет значения! Клуб! Пожалуйста! Дай мне договорить! (Стиви молчит) Клуб для таких же как я – как Анонимное Общество Алкоголиков.

 

Стиви.            (с усмешкой) Анонимное Общество Козлолюбов?

 

Мартин.          (поражен) Прошу тебя! (Стиви охает; тише) Пожалуйста!

 

Стиви.            Извини. Ударь меня.

 

Мартин.          Просто группа, без имени.

 

Стиви.            Как ты ее нашел?

 

Мартин.          Онлайн.

 

Стиви.            (пониженным голосом) Ну конечно.

 

Мартин.          Там было десять таких, как я, и руководитель, разумеется.

 

Стиви.            С чем он совокупляется? С кем, извини?

 

Мартин.          Он сказал, что исцелился, – идиотское слово.

 

Стиви.            (очень спокойно) ЗдОрово. С кем он до этого спал?

 

Мартин.          (обыденно) Со свиньей. С молодой свиньей.

 

Стиви встает, находит огромное керамическое блюдо, разбивает его.

 

Стиви.            (без эмоций) Продолжай.

 

Мартин.          (показывает) Еще будешь бить?

 

Стиви.            Возможно.

 

Мартин.          Ты же не хочешь, чтобы сюда спустился Билли? Некоторые вещи...

 

Стиви.            (кипит) Некоторые вещи что? Личные? Неприкосновенные? Муж рассказывает жене о клубе очень необычной психологической поддержки? О свинье?

 

Мартин.          (немного стыдится) Совсем маленькая, он сказал «свинка».

 

Стиви.            Господи!

 

Билли вваливается из коридора.

 

Билли.            Что происходит?

 

Мартин.          Да-нормально-Билли-уходи.

 

Билли.            Кто бьет посуду?

 

Стиви.            Я. Твоя мать бьет посуду.

 

Билли.            Еще будешь?

 

Стиви.            Не исключено.

 

Билли.            (достает маленькую вазу) Это мой подарок тебе, заберу ее наверх.

 

Стиви.            (Билли поворачивается, чтобы уйти) Я бы заметила, Билли.

 

Билли.            (кивает) Конечно. Держите себя в руках. (уходит)

 

Стиви.            Я бы заметила. (неуверенно) Думаю, заметила бы.

 

Мартин.          (пауза) Короче, это был клуб.

 

Стиви.            (переключается) Свинья. Правда?

 

Мартин.          У каждого из них была... ну...

 

Стиви.            ...кто-то или что-то.

 

Мартин.          Да.

 

Стиви.            (неожиданно) А Кларисса Атертон оттуда?

 

Мартин.          Кто? Да! Вот откуда у меня ее визитка, и...

 

Стиви.            И с кем она совокупляется?

 

Мартин.          (обыденно) С собакой, мне кажется.

 

Стиви находит вазу и разбивает ее.

 

Стиви.            С собакой, тебе кажется.

 

Мартин.          Зачем ей врать? Зачем кому-либо из них врать?

 

Стиви.            Разрази меня гром, если я знаю.

 

Мартин.          (вздыхает) И я пошел туда, и...

 

Стиви.            (паника за внешними спокойствием) Вы приводили с собой своих друзей – свиней, собак, коз...

 

Мартин.          Нет. Мы приходили туда не для того, чтобы их обсуждать, а для того, чтобы говорить о себе, о своих проблемах – как они это называют.

 

Стиви.            Ты имеешь в виду, что вся скотина была совершенно счастлива.

 

Мартин.          Э-э-э, пожалуй, нет. Там был один гусь, который... (Стиви находит вазу и развбивает ее.) Может быть, выйдем из дома?

 

Стиви.            (руки на бедрах) Продолжай.

 

Мартин.          (очень спокойно) Так вот гусь...

 

Стиви.            Не гуси, не свиньи, не собаки! Наша тема – козы!

 

Мартин.          Наша тема – коза. Наша тема – Сильвия. (видит, как Стиви ищет еще что-нибудь, чтобы разбить) Не надо! Пожалуйста! Послушай! Сядь и послушай!

 

Стиви.            (с салатницей в руках, садится) Хорошо, я слушаю.

 

Мартин.          Большинство людей, которые туда ходили, стыдились этого, или – как лучше сказать – были в конфликте сами с собой... Им нужно было поговорить об этом. Я же пришел туда, чтобы понять, почему они все туда приходят.

 

Стиви.            (будто не понимает языка) Что?

 

Мартин.          Я не понимал, почему они все туда ходят? Почему все они несчастны? Что дурного в том... что они влюблены... пусть даже таким способом? (Стиви мягко отпускает салатницу, которая падает между ногами и разбивается.) Мне так много нужно тебе объяснять.

 

Стиви.            (глубокая, тихая ирония) Да?

 

Мартин.          (поднимается, прохаживается) Обещай, что ты будешь спокойна. Сиди и, пожалуйста, слушай. А когда я закончу, ты... Слушай, пожалуйста.

 

Стиви.            (печально улыбаясь) Как я могу не слушать?

 

Мартин.          Я пошел к ним, потому что... я не мог придти с этим к тебе.

 

Стиви.            Да?

 

Мартин.          Подумай сама.

 

Стиви.            (думает) Наверное.

 

Мартин.          У большинства из них были проблемы, длинные истории. Мужчина со свиньей вырос на ферме. Когда он и его братья были детьми, для них было естественно... делать это со свиньями. (хмурит брови) Или с поросятами, может быть, точно не знаю.

 

Стиви.            Естественно? Конечно.

 

Мартин.          Ты согласна?

 

Стиви.            Нет. Продолжай.

 

Мартин.          Так они жили. Может быть, это лучше, чем...

 

Стиви.            ...друг с другом, или с сестрами, или с бабушками. Ты, должно быть, шутишь.

 

Мартин.          Так никто не страдал.

 

Стиви.            Ну да!

 

Мартин.          Я объясню.

 

Стиви.            О да!

 

Мартин.          (вздыхает) У большинства из них была на то причина... У мужчины со свиньей, скорее, привычка, чем что бы то ни было другое... Удобно, привычно.

 

Стиви.            Господи, Боже мой!

 

Мартин.          Однако он излечился, как он выразился, что кажется мне неправильным.

 

Стиви.            Конечно.

 

Мартин.          Если он был счастлив...

 

Стиви переворачивает маленький столик, за которым она сидела, не сводя с Мартина глаз.

 

Стиви.            (иронично) Ой!

 

Мартин.          Я имел в виду, когда он еще не излечился... Тем не менее, наверное, он не мог продолжать быть счастливым.

 

Стиви.            (притворно удивляясь) Разве ты не спросил его?

 

Мартин.          Нет. А женщина с немецкой овчаркой...

 

Стиви.            Кларисса?

 

Мартин.          Нет, другая. Оказалось, что, когда ей было двенадцать лет, ее в очередь насиловали ее отец и брат, и каждый наблюдал, как это делает другой. Она рассказала нам...

 

Стиви.            ...поэтому она живет с собакой?

 

Мартин.          Да. Тот, который с гусем, был страшно уродлив, я просто заставлял себя на него смотреть... Мне кажется, он думал, что у него с человеком никогда не получится...

 

Стиви.            (холодно) ...это сделать?

 

Мартин.          Представь себе.

 

Стиви.            (спокойно, печально) Сомневаюсь, что смогу.

 

Мартин.          Представь себе, что ты такой страшный, что ни один мужчина и ни одна женщина даже подумать не могут о том, чтобы с тобой спать.

 

Стиви.            Взял в руку, и вперед. Но с гусем?!

 

Мартин.          (печально улыбаясь) Не всем это подходит. Неважно. Мне там было неуютно из-за того, что они не были счастливы.

 

Стиви.            Боже мой!

 

Мартин.          И я не понимал, почему.

 

Стиви.            (оценивает) Правда? Мне кажется, что мы вплотную подошли к тому, за что я собираюсь тебя убить.

 

Мартин.          (продолжает) Я хочу, чтобы ты поняла еще одну вещь.

 

Стиви.            (саркастично) Еще?

 

Мартин.          Я сказал о ней Россу.

 

Стиви.            Опять Росс.

 

Мартин.          Он – мой лучший друг.

 

Стиви.            (актерски) Да? А я думала, я!

 

Мартин.          (продолжает, спокойно) Я сказал ему, что ни разу за все время, пока мы были вместе, я ни разу тебе не изменил.

 

Стиви.            (маленькая пауза, наигранное удивление) Правда?

 

Мартин.          (продолжает) Никогда, за все эти годы. Когда-то давно, в гостях, на кухне одна из твоих подруг приставала ко мне...

 

Стиви.            Люблю своих друзей – у них хороший вкус.

 

Мартин.          Не изменил никогда, ни единого раза. Даже в мыслях не было. Мне так хорошо с тобой.

 

Стиви.            Мы очень подходим друг другу.

 

Мартин.          (искренне) Да!

 

Стиви.            Ты даже представить себе не мог, что брак может быть таким совершенным.

 

Мартин.          Нет! То есть да, я не представлял.

 

Стиви.            (реклама) Отличный секс, прекрасный повар, даже окна моет.

 

Мартин.          Перестань шутить.

 

Стиви.            Уж не до шуток. (подумавши) Черт бы тебя побрал!

 

Мартин.          Ни разу! Люди смотрели на меня с изумлением: что с тобой? Разве время от времени ты не испытываешь желания? И я отвечал: испытываю, и огромное, но только к Стиви.

 

Стиви.            (качает головой, напевает) Лаб-туб-факи-дуда!

 

Мартин.          (взрывается) Слушай меня!

 

Стиви.            (по-военному) Есть, сэр! (мягче) Есть, сэр!

 

Мартин.          У всех знакомых мужчин были романы... все встречались с другими женщинами и потом смеялись над своими приключениями в мужских компаниях. Я чувствовал... чувствовал себя чужим. «Что с тобой, Мартин? Ты хочешь сказать, что занимаешься любовью только со своей женой? Как это так?»

 

Стиви.            Вам мужчинам, должно быть, вместе весело.

 

Мартин.          Бог с ними. Я хотел быть только с тобой.

 

Стиви.            (пауза, тихо) Хочу что-то тебе сказать.

 

Мартин.          (со страхом) Нет! Нет! Только не говори мне, что у тебя...

 

Стиви.            (поднимает руки, качает головой) За все время нашего замужества я не хотела никого, кроме тебя.

 

Мартин.          (очень опечален) Стиви!

 

Стиви.            Моя мама говорила мне... мы были очень близки... жалко, что ты не застал ее...

 

Мартин.          Мне тоже.

 

Стиви.            Мы были как сестры. Могли болтать всю ночь, как подруги. Когда надо, она была строгой мамой. Как-то она сказала мне –я никогда тебе этого не говорила: выходи замуж только за того, кого ты по-настоящему, глубоко любишь. Влюбляйся осторожно, потому что, может так случиться, что тот, в кого ты влюбишься, станет твоим мужем. (Мартин фыркает тихо и грустно) Мы с твоим отцом были счастливы, – она повторяла это бесконечно, – ты тоже будешь счастлива.

 

Мартин.          Стиви, я...

 

Стиви.            Смотри внимательно, за кого выходишь замуж, – говорила она. И я смотрела. Была ли я влюблена в тебя? Нет... Я доросла до любви к тебе, вросла в нее и дорожила тобой все эти годы, гордилась всем, что ты делал, была счастлива тем, что у нас такой смешной сын... Я была счастлива. Я точно знаю. (начинает плакать) Я была счастлива. (сильнее) Мама, посмотри на меня, я вышла замуж за человека, которого любила, (еще сильнее) и была так счастлива.

 

Мартин.          (подходит к ней, дотрагивается до нее) Стиви...

 

Стиви.            (смахивает предметы с журнального столика) НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ СВОИМИ КОЗЬИМИ РУКАМИ! (отходит к стене, поднимает руки, всхлипывает)

 

Мартин.          (как будто обжегся) Все! Хватит!

 

Стиви.            Нет уж давай! Заканчивай! Выплескивай все на меня! Слабее, чем сейчас, я никогда не буду. Вперед! Все готово! Иди за ножом, я голая, на столе. Режь меня! Наделай на мне шрамов на всю жизнь!

 

Мартин.          (думает секунду) Сначала выплескивать, а потом резать? (мягко, руки вверх, сдается) Извини.

 

Стиви.            (дрожащим голосом) Женщины в глубоком горе могут путать фразеологизмы.

 

Мартин.          (примирительно) Да, конечно.

 

Стиви.            Продолжай. (добавляет) Про фразеологизмы – правильно заметил.

 

Мартин.          (печально) Спасибо.

 

Стиви.            ...хоть совсем и не к месту.

 

Мартин.          Да, прости.

 

Стиви.            (опрокидывает стул) Продолжай, я сказала.

 

Мартин.          Ты собираешься всю мебель перевернуть вверх дном?

 

Стиви.            (оглядывается) Думаю, да. С тяжелыми предметами мне, правда, может понадобиться твоя помощь.

 

Мартин.          Согласен! Мир!

 

Стиви.            (снимает со стены и разбивает картину) Никакого мира! Все выкладывай, сейчас же!

 

Мартин.          Это была картина моей матери.

 

Стиви.            И остается ею. (подсказывает) Ты нашел для нас чудесный дом в деревне.

 

Мартин.          (с усмешкой) В тот день, после того, как я его посмотрел, я позвонил тебе. Помнишь, я попросил, чтобы его никому не показывали, пока ты не посмотришь.

 

Стиви.            Это трудно забыть.

 

Мартин.          Я возвращался домой, и, по дороге на хайвей, остановился на вершине холма.

 

Стиви.            На самой макушке.

 

Мартин.          Что? Ты кто?

 

Стиви.            Ты остановился у вершины холма, фактически на макушке.

 

Мартин.          Ну да. И я остановился, и вид был необыкновенный... Не ой-ой-ой, но очень красиво. Как всегда осенью – листья становятся...

 

Стиви.            (глядя Мартину в глаза) Обыкновенный деревенский пейзаж.

 

Мартин.          Обыкновенный деревенский пейзаж. Я вышел из машины, купил нам овощей – ты помнишь.

 

Стиви.            Нет, не помню.

 

Мартин.          (осознавая, продолжает) Не имеет значения. И потом я увидел ее.

 

Стиви.            (гротескно не понимая) Кого?

 

Мартин.          (очень печально) Стиви...

 

Стиви.            (саркастично) Кого? Кого это ты увидел?

 

Мартин.          (упорно) Сейчас мы до этого дойдем. Ты попросила, я все расскажу.

 

Стиви.            (не сводит с него глаз) Так мне и надо.

 

Мартин.          Положил все в багажник, закрыл его... (пауза) и увидел ее. Она ТАК смотрела на меня... ТАКИМИ глазами…

 

Стиви.            (смотрит на Мартина в упор) Ах, эти глаза!

 

Мартин.          (медленно, взвешенно) То, что я почувствовал, было ни на что не похоже. Это было так… чудесно. Это была она.

 

Стиви.            (гротескный энтузиазм) Кто? Кто?

 

Мартин.          Не надо. Она смотрела на меня такими глазами... Я размяк. Именно так оно и было – я размяк.

 

Стиви.            (скрытый энтузиазм) Ты размяк!!!

 

Мартин.          (отмахивается) Никогда раньше не встречал такого лица. Чистое, доверчивое, простодушное.

 

Стиви.            (сардонически повторяет) Чистое, доверчивое, простодушное... Ты что ли детей никогда не видел? Ты не помнишь Билли, когда он был ребенком?

 

Мартин.          (умоляя) Конечно, помню. Перестань передразнивать.

 

Стиви.            (усмехнулась) Перестань передразнивать.

 

Мартин.          Я... я подошел к ней, к забору, присел на корточки, оказался на уровне ее глаз...

 

Стиви.            (с тихой ненавистью) На уровне козы.

 

Мартин.          (сердито, наставительно) Я все-таки расскажу до конца. Ты же просила, теперь слушай! И запри на замок свой трагический рот! (Стиви делает глубокий вдох, закрывает рот ладонью) Вот так. Теперь слушай меня. Это было, как будто прилетел инопланетянин и увез меня с собой... В этом была чистота, экстаз и... невообразимая любовь, любовь, не имеющая ничего общего ни с чем! Понимаешь? Понимаешь, что со мной произошло? Понимаешь, что никто другой этого не поймет? Так ни на что не похоже… Я сам не в состоянии оценить, что произошло, и что, по идее, не должно было случиться. Но случилось, хоть и не должно было! (Стиви качает головой) Что ты делаешь?

 

Стиви.            (убирает руку ото рта) Играю трагедию. Думаю, психиатру понравилось бы.

 

Мартин.          Я встал на колени, на уровне ее глаз и увидел... понимание – такое глубокое, такое естественное...

 

Стиви.            Кое-что ты все-таки помнишь.

 

Мартин.          (закрывает глаза, открывает) ...такое понимание...

 

Стиви.            (ужасным тоненьким голоском) Не помню, зачем я сюда пришел, куда я положил бритву...

 

Мартин.          (не замечая реплику Стиви) ...такое глубокое, такое естественное понимание... Никогда не забуду... Это было так же выразительно, как когда мы, наконец, одновременно кончили... Через месяц после первого раза? (ищет ее) Стиви! Это не должно было случиться, но случилось, хоть и не должно было!

 

Стиви.            (машет головой, объективно) Ты ненавидишь меня?

 

Мартин.          (безнадежно) Я люблю тебя. (пауза) И люблю ее. (пауза) Вот как…

 

Стиви стонет с гневом и болью.

 

Стиви.            (потом спокойно) Продолжай.

 

Мартин.          (чувствуя свою вину) У меня нет другого выхода.

 

Стиви.            Да? (Мартин кивает) Правильно.

 

Мартин.          (продолжает) Такая близость, такая тесная связь… я как будто прозрел… и в эту минуту я понял, что должно произойти дальше.

 

Стиви.            (равнодушно) Наверное, я заболею.

 

Мартин.          Не надо!.. Прозрение!.. Когда я это осознал, пути к отступлению были отрезаны. Я просунул руки в проволоку забора, она подошла ко мне, ее голова плавно вплыла между моими ладонями, потянулась своим носом к моему и стала… нюхать.

 

Стиви.            Я взрослая женщина, взрослая замужняя женщина. (как будто в первый раз слышит это слово) Нюхать. Нюхать.

 

Мартин.          Ее дыхание… ее дыхание было таким сладким, таким теплым, таким… (прислушивается, прерывается)

 

Стиви.            Продолжай. Расскажи взрослой замужней женщине…

 

Мартин.          (поднимает вверх палец) Я слышу Билли.

 

Входит Билли.

 

Билли.            Ты что, бьешь ее? (видит перевернутую мебель) Что это?

 

Стиви.            Мы делаем перестановку. Это не он бьет меня, а я – сама себя.

 

Билли.            (почти плачет) Я слышу вас обоих! Я там наверху и слышу вас! ОСТАНОВИТЕСЬ! ВАШУ МАТЬ! ОСТАНОВИТЕСЬ!

 

Мартин.          (мягко) Мы остановимся. Не так много осталось.

 

Стиви.            Иди, Билли. Иди поиграй.

 

Билли.            Иди и что?

 

Стиви.            (жестче) Выйди на улицу! Оставь нас одних!

 

Билли.            Но…

 

Мартин.          (спокойно) Делай, что мать говорит. Иди поиграй. Сделай куличики, на дерево заберись…

 

Билли.            (пальцем в лицо Мартину) Если, когда я вернусь, я увижу, что ты дотронулся до нее пальцем, я… я… (Билли подскакивает к Мартину, пихает его, отскакивает. Мартин делает несколько шагов вперед, останавливается. Билли, всхлипывая, убегает из комнаты. Хлопает дверь.)

 

Стиви.            Куличики?

 

Мартин.          Какая разница.

 

Стиви.            (спокойно) Что ты будешь делать, если он вернется и обнаружит, что ты ударил меня?.. если он вернется и обнаружит, что ты ударил меня?

 

Мартин.          (погружен в себя) Что?

 

Стиви.            (улыбается) Слезет с дерева, руки грязные?! (печально) Да ладно. (холодно) Ты был на полпути к прозрению.

 

Мартин.          (вздыхает) Да.

 

Стиви.            (печально) Боже мой! Как бы я хотела, чтобы ты оказался идиотом.

 

Мартин.          (тоже печально) Да, я бы тоже хотел, чтобы ты оказалась идиоткой.

 

Стиви.            (пауза, по-деловому) Прозрение!

 

Мартин.          Оно случилось в тот момент, когда я понял…

 

Стиви.            …что ты и эта чертова коза созданы друг для друга!

 

Мартин.          …что она и я… (мягко, стыдливо) что она и я должны вместе лечь в постель.

 

Стиви.            На сеновал! На подстилку в хлеву! Но только не в постель!

 

Мартин.          (садится) Неважно. Должно было произойти невозможное. Мы страстно хотели друг друга, я не мог не быть с ней, я… (Стиви вскрикивает, бросается на Мартина. Мартин поднимается, хватает ее за руки, насильно опускает на стул. Она пытается подняться, но он толкает ее назад.) Остановись, дай мне закончить!

 

Стиви.            Следующим будет Билли.

 

Мартин.          Он не в моем вкусе.

 

Стиви.            (опять поднимается, кричит) Не в твоем вкусе? Он не в твоем вкусе?

 

Мартин.          Нет, не в моем. (она чуть ли не ударяет его) ТЫ – в моем вкусе.

 

Стиви.            (остается на своем месте, жестко) Спасибо!

 

Мартин.          Пожалуйста. (жестом) Стиви, я…

 

Стиви.            Я в твоем вкусе, и она в твоем вкусе – коза тоже в твоем вкусе. (жестче) Тоже женского пола, да? Тебе все равно, главное, чтобы была дырка!

 

Мартин.          (значимо) ДУША! Не понимаешь разницы? Не дырка, нет, душа!

 

Стиви.            (после паузы, опять плачет) В душу не кончить.

 

Мартин.          Это не о том.

 

Стиви.            О том!

 

Мартин.          (очень мягко) Нет, Стиви, нет.

 

Стиви.            (пауза, потом еще более уверенно) О том! О сексе! О том, что ты – животное!

 

Мартин.          (думает секунду, тихо) Наверное.

 

Стиви.            (презрительно) Хм…

 

Мартин.          Наверное… думаю, что все мы… животные.

 

Стиви.            (холодный гнев) Но мы живем с нам подобными!

 

Мартин.          (мягко, рассудительно) Однако любим разных других… собак и кошек и…

 

Стиви.            Но не спим с ними! Чудовище!

 

Мартин.          (настаивает) Со мной беда… Меня раздирают…

 

Стиви.            (наотмашь) Зоофил!

 

Мартин.          Сильвия и я…

 

Стиви.            (с отвращением) Ты хочешь сказать, что она хочет тебя?

 

Мартин.          (просто) Да.

 

Стиви.            Откуда ты знаешь? Она тыкает в тебя мордой и жалостливо блеет?

 

Мартин.          Овцы блеют.

 

Стиви.            Какая разница! Как это происходит? Она опускается на передние колени, поворачивает голову, смотрит на тебя, её…

 

Мартин.          Хватит! Я не собираюсь посвящать тебя в детали нашего секса!

 

Стиви.            (презрительно) Спасибо!.. Ты просто используешь ее! Ты насилуешь ее, убеждая себя в том, что это любовь!

 

Мартин.          (беспомощно) Я люблю ее… а она любит меня, и

 

Стиви.            (издает животный вопль, в ярости, сметает все из книжного шкафа, переворачивает его; тишина; потом по нарастающей от тихого) Я слушала тебя, теперь ты меня послушай. Ты сказал, что любишь меня, что никогда ни о ком другом даже не думал, что считаешь наш брак абсолютно счастливым. Мы с тобой очень неглупые ребята, смышленей многих. Мы оба видим потаенный черный юмор в вещах, которые пролетают незамеченными мимо большинства других голов. Мы оба видим странности в ситуациях и поступках, которые многие считают нормальными. Все это одинаково огорчает или радует нас обоих. В нашей жизни не было никаких порогов, и мы бы дожили так до самой смерти, если бы… все не испортили.

 

Мартин.          Да, да…

 

Стиви.            (не перебивай меня!) Молчи! …если бы все не испортили. (показывает на Мартина) Если бы ТЫ все не испортил.

 

Мартин.          Стиви, я…

 

Стиви.            Я сказала, молчи. Знаешь, как ты все испортил?

 

Мартин.          (бормоча) Однажды я стоял у лотка с овощами, смотрел вокруг и справа от себя увидел…

 

Стиви.            (жестко и медленно) Разбил так, что не склеить!

 

Мартин.          Стиви…

 

Стиви.            Разлюбил меня? Пожалуйста! Не пожалуйста, но, может быть, можно поправить… когда-нибудь… Но сказать мне, что любишь и меня и зверушку?!! В равной мере?!! Утром ты встаешь с кровати, с нашей кровати… (в сторону) Удивительно, как нам хорошо вдвоем, как мы все еще чувствуем друг друга, как каждый раз не похож на предыдущий... (Мартину) Ты встаешь с нашей кровати, моешь член, садишься в машину и едешь к ней, и делаешь с ней такое, что трудно представить… Или – еще хуже – приезжаешь от нее и ложишься в мою постель? В нашу постель?!.. И делаешь со мной то, что я легко представляю...

 

Мартин.          (глубокая печаль) Стиви...

 

Стиви.            (не слушает) Как ты можешь делать обе эти вещи... Как ты не понимаешь, что поправить это нельзя, что стекло разбито вдребезги, и его не склеить ни тем, что ты прекратишь с ней встречаться, ни мольбами о прощении? Что моя жизнь пропала, что ты тонешь? Что этого не может быть, хотя я уже знаю, что может!

 

Мартин.          Стиви, я... я обещаю тебе, я прекращу...

 

Стиви.            Что “я прекращу” никак не связано с «я начну»? Что ничто не имеет отношения ни к чему. (если плачет, то перестает) Ты превратил меня в ничто, проклятый козлоёб... Ты – любовь моей жизни! Ты превратил меня в руины! (грозит пальцем) Клянусь, я разобью твою жизнь!

 

Короткая пауза, она разворачивается на каблуках и уходит; мы слышим, как хлопает входная дверь.

 

Мартин.          (после того, как она ушла и хлопнула дверь; как маленький мальчик) Стиви? (пауза) Стиви!

 

Конец второй сцены.

 

 

Сцена третья.

 

Спустя час или позже. Мартин сидит посреди руин. Может быть, разглядывает какой-нибудь осколок. Комната в том же беспорядке, что и в конце второй сцены. Хлопает входная дверь, входит Билли, Мартин встает и останавливается в центре комнаты.

 

Билли.            (оглядывает) Вот это да!

 

Мартин.          (осознает, что Билли пришел) Да...

 

Билли.            (обычным тоном) Ну вы даете!

 

Мартин.          (подавленно, почти смеясь) Да...

 

Билли.            Где она?

 

Мартин.          Хм... Кто?

 

Билли.            (недружелюбно, нарочито артикулируя) Моя мать. Где моя мать?

 

Мартин.          (передразнивает) Где моя мать? Не “где мать”, а “где МОЯ мать”?

 

Билли.            (начинает сердиться) Какая разница? Где она? Где моя мать?

 

Мартин.          (разводит руками, беспомощно) Я... я...

 

Билли.            (сердитее) Где она? Что ты наделал? Ты убил ее?

 

Мартин.          (мягко) Думаю, да.

 

Билли.            (роняяет то, что поднял) Что?

 

Мартин.          (тихо, как бы останавливая Билли рукой, Роману Григоричу посвящается) Тихо, тихо... Нет, конечно, я не убивал ее... Но, могло случиться, что и убил. Я – ее, она – меня.

 

Билли.            (нападая) Где она?

 

Мартин.          (просто) Не знаю.

 

Билли.            Что это значит – не знаю?..

 

Мартин.          (громко) Она ушла.

 

Билли.            Что это значит – она ушла? Куда...

 

Мартин.          (раздраженно) Хватит меня спрашивать. (тише) Она сказала все, что хотела, и, закончив... ушла. Хлопнула входной дверью и ушла. Наверное, поехала куда-нибудь.

 

Билли.            Ее машины нет. (жестче) Где она?

 

Мартин.          (громко) Уехала! Я не знаю, куда! Говорю тебе: уехала. Нет, я не убивал ее. Да, могло случиться, что убил... Я – ее, она – меня.

 

Билли.            (его гнев на грани слез? возможно) Я знаю, кто ты. Ты – мой отец. Я знаю, но...

 

Мартин.          И ты тоже?

 

Билли.            А?

 

Мартин.          Я сам теперь не знаю, кто я.

 

Билли.            (спокойно) Нет.

 

Мартин.          И твоя мать тоже не знает.

 

Билли.            (пытается объяснить, но гнев все еще при нем) Родители могут ругаться. Я знаю об этом, все дети знают. Мирные времена сменяются дрянными, и иногда чувствуешь, как асфальт уходит из-под ног и...

 

Мартин.          (не может помочь Билли высказаться) Ты путаешься с фразеологизмами.

 

Билли.            (зло) Что?

 

Мартин.          Не обращай внимания, сейчас не время для этого. Ты говорил, что мирные времена сменяют дрянные?..

 

Билли.            Да. (мимолетный сарказм) Спасибо.

 

Мартин.          (безразлично) Пожалуйста.

 

Билли.            Иногда что-то уходит из-под ног.

 

Мартин.          Земля?..

 

Билли.            Правильно! А теперь, чмо, закрой рот... (Мартин открывает рот, закрывает его; сквозь зубы) Лингвист!

 

Мартин.          Вот это да! Где ты этому выучился?

 

Билли.            Я учусь в хорошей школе, если ты помнишь?

 

Мартин.          Да, но все еще...

 

Билли.            Я попросил тебя закрыть рот.

 

Мартин.          Хорошо.

 

Билли.            Мирные времена сменяются дрянными. Иногда нам так хорошо, мы так счастливы, что мы утопаем в счастье. Но это случается нечасто, и тогда, когда это происходит, мы этого не ценим. А иногда – почти всегда – мы не можем понять, что с нами происходит, что в нас происходит. Я говорю о моем возрасте, о школьниках.

 

Мартин.          Понимаю.

 

Билли.            Бывает время, когда мы мечтаем стать совсем взрослыми, чтобы захлопнуть за собой дверь и начать все заново, с другого места, с чистого листа.

 

Мартин.          (тихо) Как сейчас?

 

Билли.            (жестко) Угадал! (значимо) Что ты сделал с моей матерью, говна кусок?

 

Мартин.          (спокойно) Мы закончили разговор (указывает жестом на разоренную комнату) – видишь, как мы поговорили? – мы закончили разговор, она поставила финальную точку и уехала. Вышла на улицу, хлопнув входной дверью.

 

Билли.            Давно?

 

Мартин.          (пожимает плечами) Час назад, может быть, два. Я сейчас не очень хорошо соображаю про время.

 

Билли.            Два часа? И ты до сих пор...

 

Мартин.          (слегка сердито) Что? Не позвонил в полицию? (утрируя горе) «Полиция, помогите! Я только что рассказал жене, чем я занимаюсь с домашними животными, и она ушла. Помогите мне найти ее!» Или почему я не бросился за ней? Она взрослая женщина... ей нужно было в парикмахерскую – это все, что я знаю.

 

Билли.            (упрямо) Что она тебе сказала?

 

Мартин.          (усмехнувшись) Много разного.

 

Билли.            (еще упрямее) Когда уходила? Что она сказала, когда уходила?

 

Мартин.          Что-то о том, что утащит меня с собой...

 

Билли.            Поконкретнее можешь?

 

Мартин.          Трудно. Нам было некогда, и...

 

Билли.            (значительно) Что именно она сказала? Отвечай!

 

Мартин.          (откашливается) Ты топишь меня... я утащу тебя с собой.

 

Билли.            (озадачен, пытается понять) Что это значит?

 

Мартин.          (почти с любовью) Твою жизнь кто-нибудь когда-нибудь разбивал? Нет, еще нет. Это значит... (строго) это значит то, что значит: ты совершил непоправимое и не уйдешь от расплаты.

 

Билли замирает на секунду, потом вдруг плачет, быстро останавливается.

 

Билли.            (вытирает глаза) Да...

 

Мартин.          (продолжает объяснять) Ты разбил мою жизнь, я разобью твою.

 

Билли.            Понял. (указывая на беспорядок) Значит, наводить порядок смысла нет.

 

Мартин.          (печальная усмешка) Выглядит ужасно.

 

Билли.            Давай все-таки уберем.

 

Мартин.          Приготовим декорацию для следующей сцены? (жалость к себе и ирония) Какой будет следующая сцена? Все позади, не правда ли? Все... Вся надежда... Спасение... (быстро перечисляя) Тупик – каменный чулок – измельченный мусор – спущен в унитаз – выплескивается через край – тяжелый – идет ко дну... Все надежды... Пути к отступлению отрезаны... Да?

 

Билли.            (пожимает плечами) Наверное. (начинает убирать комнату, быстро прекращает) Что теперь будет? Развод?

 

Мартин.          (просто) Не знаю, Билли. Не знаю, если какие-то правила для таких ситуаций.

 

Билли.            Ситуаций вне правил?

 

Мартин.          (слегка раскаиваясь) Ага.

 

Билли.            Мне нечего сказать. Я никогда не любил. Пока не любил. Все знают, сколько в любви случается аварий.

 

Мартин.          А я дважды – твою мать и... Сильвию.

 

Билли.            Так ты это серьезно?

 

Мартин.          В смысле?

 

Билли.            (презрительно насмехаясь) Козу любишь? У тебя роман с козой?

 

Мартин.          (пожимает плечами) Это правда.

 

Билли.            Опомнись!

 

Мартин.          Вот это оно! (Билли смеется, Мартин пытается поднять стул) Помоги мне. (Билли помогает) Спасибо!

 

Билли.            (пожимает плечами) Обращайся. В школе нас как-то попросили – неделю или месяц назад – попросили каждого рассказать о своей жизни – как протекает, нормальная ли у нас обстановка в семье, что мы думаем о своей жизни.

 

Мартин.          Что это за школа такая?

 

Билли.            (пожимает плечами) Вы сами ее и выбрали. И многие из нас поднялись и стали рассказывать об их жизни дома, об отношениях между родителями, обо всем. И те, у которых родители разведены, или умерли, или сошли с ума, – тоже рассказывали.

 

Мартин.          Правда? Сошли с ума?

 

Билли.            Конечно. Хорошая частная мужская школа, за что вам, между прочим, отдельное спасибо. Может быть, никто и не собирался рассказывать пикантные подробности, или они просто не были осведомлены о них. (поднимает кусок чего-то) Куда это деть?

 

Мартин.          Подозреваю, что в мусор.

 

Билли.            (рассматривает кусок) Жалко. (бросает) В общем, все было довольно нудно и однообразно.

 

Мартин.          Как я понимаю, тебя еще не вызывали?

 

Билли.            (безразлично) Нет еще. (немного ждет) Знаешь, что я расскажу им, связанный по рукам и ногам?

 

Мартин.          (вздрогнув) Думаешь, мне нужно знать?

 

Билли.            Конечно, ты же взрослый мальчик.

 

Мартин.          Уже нет.

 

Билли.            Да, ну что же... Я скажу им, что живу с двумя потрясающими людьми, что лучших родителей, чем они, не бывает. (Мартин тяжело вздыхает, руками показывает, что не согласен) Я так думаю. Вы оба такие хорошие, какими хорошими только и могут быть люди. Умные, честные, с потрясающим чувством юмора... демократы. Вы же демократы, правда?

 

Мартин.          Иногда даже больше, чем сами демократы.

 

Билли.            Именно. Вы не стараетесь вырастить из меня вашу копию – вы позволяете мне мыслить самостоятельно и даже быть геем, что делает вас еще лучше.

 

Мартин.          Да... теперь...

 

Билли.            Спасибо, кстати.

 

Мартин.          Как минимум.

 

Билли.            (кивает) Да.

 

Мартин.          (притворно удивляясь) А ты гей?

 

Билли.            (улыбается) Дай мне сказать. В любом случае, вы вырастили меня лучше, чем большинство детей, ближе к тому человеку, которым я стану, когда вырасту, - как мне кажется. И то, что я видел, как два человека любят друг друга, - отличное руководство для взрослой жизни...

 

Мартин.          Не надо!

 

Билли.            Это то, что я думал до вчерашнего дня, пока не грянул гром.

 

Мартин.          Билли, пожалуйста, не надо.

 

Билли.            (на грани рыданий) Пока не грянул гром, а рассказ, который я приготовил, не стал историей. (подчеркнуто) Что мне теперь сказать? Господи! Ковчег утонул. (нормальным тоном) Что мне сказать? Вчера, когда я пришел домой, все было совершенно нормально, даже хорошо. Отличные родители, уютный дом, красивые деревья, хорошие машины – все хорошо. (более подчеркнуто) А сегодня, придя домой, что я увидел? Мою замечательную маму и моего замечательного папу, обсуждающих письмо от их замечательного друга Росса...

 

Мартин.          (очень сердито) Чертов Росс!

 

Билли.            Письмо от замечательного близкого друга Росса замечательной маме о том, как замечательный папа на скотном дворе трахает животных!

 

Мартин.          Не надо, Билли.

 

Билли.            Животных! Одно животное. Козу! Вонючую козу. Вот так, ребята, у вас шикарные истории, но моя лучше, моя – сногсшибательная – хоть стой, хоть падай. Прикиньте, пока замечательная мама и замечательный папа воспитывали своего ребенка, один из них вырыл прямо под домом такую глубокую, такую широкую, такую огромную яму, что мы все туда провалились, и никогда не сможем выбраться... Как велико не было бы наше желание выкарабкаться, как сильно мы бы не старались. И видите ли, собратья, я люблю этих людей. Люблю человека, который в свободное от козы время, рыл яму! Я люблю его! (обнимает Мартина, который не знает, как себя вести; целует Мартину руки, потом шею, плачет; потом – случайно или нарочно? – целует его в губы, продолжительно и сексуально, плачет; входит Росс, останавливается и смотрит; Мартин отпихивает Билли, Билли плачет, обнимая воздух, оба не видят Росса).

 

Мартин.          Не надо так!

 

Билли.            Я люблю тебя!

 

Мартин.          Я понимаю, ты... ты...

 

Билли.            Педераст? Ты – педераст?

 

Мартин.          (в бешенстве) Это не то, что я собирался сказать!

 

Билли.            (очень печально и очень искренне) Пап! Я люблю тебя! Обними меня! Пожалуйста!

 

Мартин.          (обнимает его, гладит) Ш-ш-ш-ш...

 

Билли.            (освобождается) Прости меня, я не хотел тебя так...

 

Мартин.          Не волнуйся, все нормально. Давай обнимемся.

 

Билли подходит к нему, недолгое молчаливое объятие.

 

Росс.              Прошу прощения. (испугавшись, они отстраняются друг от друга, Билли даже может обо что-нибудь споткнуться) Я не хотел прерывать вашего...

 

Мартин.          (с холодным гневом) Что? Увидел, как мужчина целуется с собственным сыном? Может стать темой твоего очередного гадкого письма. Иуда! Пошел вон отсюда!

 

Билли.            (Россу) Это не то, о чем вы подумали!

 

Мартин.          (Билли) Именно то! Не извиняйся. (Россу) Жалко, ты не захватил свою съемочную группу! Ты никогда не целуешься с сыном? Вы с – как его зовут? – с Тоддом не любите друг друга?

 

Росс.              (жестко, презрительно) Любим, но не так!

 

Мартин.          (зло и дерзко) Так? Как? (решительно показывает на Билли) Ему больно! Я сделал ему больно, а он все еще любит меня! Дурак! Он любит отца! И если это чувство вдруг на секунду становится сексуальным, – что страшного? Ему больно и одиноко! А ты не лезь, занимайся своими делами!

 

Росс.              (усмешка) Ты болен сильнее, чем я думал.

 

Мартин.          Я смешон.

 

Билли.            (удрученно удивляясь) В один прекрасный день что-то произошло, и ты стал другим...

 

Мартин.          Это правда.

 

Билли.            ...другим человеком. Я запутался... секс, любовь, любить и... (Россу) Наверное, я бы стал с ним спать. (грустно смеется) Я со всеми бы спал...

 

Мартин.          (чтобы успокоить его) Это нормально.

 

Билли.            (Россу) ...за исключением вас, пожалуй.

 

Росс.              Ё... Оба больные! Это что – заразно?

 

Билли.            (смущен) Что?

 

Мартин.          (отодвигается от Билли, чтобы тому было удобнее сидеть) Один человек – мы ходили в один фитнес центр – рассказал мне, как однажды его ребенок сидел у него на коленях – слишком маленький для того, чтобы быть мальчиком или девочкой... у него на коленях сидел малыш, пуская пузыри и гу-гукая. Он обнимал его (показывает), покачивал на кленках, чтобы малыш не скучал и продолжал счастливо гу-гукать... и вдруг он почувствовал, как твердеет его…

 

Росс.              Ё...

 

Билли.            О, Господи...

 

Мартин.          ...его собственный ребенок сидел у него на коленях... это не было возбуждение, это не был секс, он просто стал тверже...

 

Росс.              Мама дорогая!

 

Мартин.          ...член твердел из-за ребеночка, сидящего на коленях, на его коленях. Когда он понял, что происходит, он подумал, что умрет. Пульс был километр в минуту, в голове громко звенело! Очень громко! Он чуть не упал в обморок. Но спустя минуту, он понял, что это была случайность, ничего не значащая. Пришла его жена, она улыбалась. Он тоже улыбнулся и отдал ей ребенка. Все кончилось. (пожимает плечами) Всякое случается. Кроме того, я смешон. Помнишь?

 

Росс.              Ты пытаешься себя защитить? Господи! Ты болен.

 

Мартин.          (презрительно) Ты знаешь другие слова? Или только «болен» и «господи»?

 

Билли.            (стесняясь) Это был я? Папа, это был я? Этот ребенок был я?

 

Мартин.          (Билли, после паузы, мягко) Ш-ш-ш.

 

Билли.            (испуганно) Я?

 

Мартин.          (оборачивается к Россу) Зачем ты пришел, что тебе здесь нужно, Иуда?

 

Росс.              Стиви звонила час назад или больше. Она попросила меня придти, сказала, что я тебе нужен.

 

Мартин.          Нет, не нужен! Пойди вон! (удивлен) Она тебе звонила?

 

Росс.              Да. (качает головой) На ребенка у него встало! Интересно, осталось хоть что-то, на что у вас не встает?

 

Билли.            (еще раз) Это был я, папа?

 

Мартин.          (видно, что врет) Разумеется, нет, Билли. (Россу: жестко, прищурив глаза) Интересно, осталось хоть что-то у нас, людей, на что у нас не встает? Вне зависимости от того, допускаем мы это или нет, знаем мы об этом или не знаем. Помнишь Святого Себастьяна с сотней его пронзивших стрел? Не исключено, что он кончил в этот момент! Господь лучше знает своих правоверных. Рассказать тебе про распятие?

 

Билли.            (тихо, улыбается) Ну, конечно, это был не я...

 

Росс.              (качает головой, печальный, презрительно кривясь) Болен, болен, болен.

 

Мартин.          (о Россе, с нарастающим гневом) Я скажу тебе, кто болен. Тот, кто написал Стиви это чертово письмо, – вот он болен. Я рассказываю тебе все, я делюсь с тобой всем этим кошмаром, потому что ты мой лучший друг во всем свете... Потому что мне нужно было поделиться с кем-нибудь, у кого нормальная голова. Я рассказываю тебе, а ты разворачиваешься и...

 

Росс.              Это был мой долг!

 

Мартин.          Нет, это не был твой долг!

 

Росс.              (безапелляционно) Я не мог допустить, чтобы все это продолжалось!

 

Мартин.          (на грани слез) Я бы мог справиться, я бы мог бросить это, и никто бы, кроме тебя, сукин сын, ничего не узнал. Один пропущенный мяч, и игра проиграна. Я мог бы...

 

Росс.              Ничего бы ты не смог!

 

Мартин.          Я бы мог справиться! А теперь уже ничего не изменить, не склеить! Никогда!

 

Билли.            (пытается помочь) Пап...

 

Мартин.          (свирепо) А ты заткнись! (Билли вздрагивает, Мартин замечает это) О, Боже! Извини меня. (Россу) Да, я был болен, да это было ненормальное влечение, и...

 

Росс.              Не «было», а «есть»!

 

Мартин.          (вышиблен из седла) Я... я...

 

Росс.              И по сей день!

 

Мартин.          (собирается с мыслями) Хорошо, я по сей день болен и испытываю маниакальное влечение.

 

Росс.              (прет) Которое было ошибкой!

 

Мартин.          Это было... чем?

 

Росс.              Ошибкой! Глубокой и роковой!

 

Мартин.          Как тебе больше нравится. (распаляется) Но я мог бы все это преодолеть! А ты не имел права все рушить, разбивать нашу жизнь, разбивать жизнь Стиви!

 

Росс.              Я? Это я все разбил? Это не торговля краденым, Мартин, не воровство у беспомощной вдовы. Это не к блядям сходить! Это не то, что временно приостановит карьеру, а потом через унижение и угрызения совести, наконец, назад – как ни в чем ни бывало. Это за гранью добра и зла. Ты бы продолжал и продолжал, но однажды оступился бы. Кто-нибудь застал бы тебя с ней в хлеву, увидел бы тебя на коленях, позади этой проклятой козы, со спущенными штанами. Кто-нибудь тебя обязательно бы да поймал.

 

Билли.            Оставьте его в покое. Ради Бога, Росс...

 

Росс.              (машет на Билли, Мартину) Ты знаешь, что за это можно угодить в тюрьму? В некоторых штатах за это даже казнят! Знаешь, что они с тобой сделают? Пресса? Все? Твоя карьера полетит, жизнь... все! (холодно и практично) За то, что ты спишь с козой. (печально качает головой, Билли тихо рыдает)

 

Мартин.          (длинная пауза) Вот, значит, в чем дело, что кто-то застукает... То есть, я могу делать все, что угодно, – причины не имеют значения. Имеет значение только то, что об этом скажут!

 

Росс.              С душой ты разберешься сам, во всем остальном я могу тебе помочь.

 

Мартин.          Конечно, разберусь, тем более, что у тебя души нет.

 

Росс.              (не особенно интересуясь) Да?

 

Мартин.          Так вот в чем дело-то!.. На чем-то нас могут поймать, а на чем-то – нет!

 

Росс.              Именно.

 

Мартин.          (глубокая ирония) Слава Богу, все так просто! Я-то думал, что речь идет о любви и потерях, а, оказывается, все крутится вокруг «застукают – не застукают». А мы со Стиви сражаемся с оболганным ангелом. Когда она вернется – если она вернется – я обо всем ей прямо расскажу. (не смотрит на Росса и Билли, может быть, постукивает руками по коленям) Кто-нибудь понял, что случилось?

 

Росс.              Ради Бога, Мартин!

 

Билли.            Папа...

 

Мартин.          (слегка плача) Почему никто не понимает этого... мне одиноко... совсем одиноко!

 

Тишина. Потом слышится звук у входной двери.

 

Билли.            Мама? (Билли идет к двери)

 

Мартин.          (пауза, Россу, с мольбой) Понимаешь?

 

Росс.              (длинная пауза, качает головой) Нет.

 

Стиви тащит мертвую козу с разрезанным горлом, кровь стекает по одежде Стиви и по ее рукам.

 

Росс.              О, Боже.

 

Мартин.          Что ты сделала?

 

Стиви.            Вот.

 

Билли.            (в пустоту, беспомощно, тихо) Помогите! Помогите!

 

Росс.              Господи, боже мой!

 

Мартин направляется к Стиви.

 

Мартин.          Что ты сделала?! Что ты наделала?

 

Билли плачет, Стиви разглядывает Мартина, Росс не двигается.

 

Стиви.            (поворачивается к нему лицом, ровно, без эмоций) Я поехала туда, где, Росс сказал, я увижу твою подругу. Я нашла ее. Я убила ее. Я привезла ее тебе. (странный вопрос) Разве не так?

 

Мартин.          (громко рыдая) А-а-а-а-а-а...

 

Стиви.            Чему ты удивляешься? Чего ты от меня ждал?

 

Мартин.          (плачет) В чем она виновата? Что плохого она сделала? (Стиви) Я тебя спрашиваю: что она сделала?

 

Стиви.            (пауза, тихо) Она любила тебя... ты сказал... так же сильно как я...

 

Мартин.          (Стиви, опустошен) Прости меня. (Билли) Прости меня. (потом... ) Прости меня.

 

Билли.            (к одному, к другому, никакой реакции) Папа? Мама?

 

Занавес.

 

 

Конец