«Театр - это последнее место, последнее прибежище для фанта­зии».

С. Александров

Творческая жизнь театрального художника Сергея Алек­сандрова так богата, разнообразна, так наполнена, что могла бы стать предметом исследования, дать материал для целой книги. Он работал во многих городах (от Хабаровска до Чикаго), в различных театрах (драматических, куколь­ных, оперных) - - их десятки, поставил более трехсот спек­таклей, жанровое многообразие которых не смущало худож­ника, наоборот - - пробуждало его мысль и фантазию, а результатом было всегда неожиданное (на первый взгляд), по очень точное и выразительное сценографическое вопло­щение идейного смысла пьесы и ее режиссерского прочте­ния.

Главное, что отличает Сергея Александрова как теат­рального художника, - - это стремление к непохожести, к неординарности художественных выразительных средств в театре. Каждый новый спектакль решается С. Александровым принципиально иначе. Причем форма, образ спектакля, диктуется задачами, поставленными и самой пьесой, и ре­жиссерским замыслом. Сергей Александров умеет верно понять эти задачи и, более того, средствами сценографа выразить их наиболее полно и точно. В итоге получается худо­жественный образ спектакля, попятный даже непосвящен­ным, несмотря на необычность оформления сцепы. К примеру, в спектакле «Сердце Мак-Грегора» (реж. Ю. Боб­ков) Челябинского театра «Манекен» сценическая площадка (ограниченная рядами зрительских мест и находящаяся на одном уровне с ними) похожа на детскую песочницу с игру­шечными домиками, слепленными из того же песка. Побле­скивая цветными стеклышками окошек, они не мешают актерам, по вызывают невольное опасение у зрителей, как бы неловкое движение персонажей спектакля не разрушило их неустойчивое существоваие. И подсознательно возникает тревожная мысль об эфемерности и мечты, и самой жизни, но реальность добрых дел и добрых чувств хороших людей героев спектакля -    так прекрасна,   что возвышается над материальностью неказистого быта...

В творчестве театрального художника высшей категории Сергея Александрова было много интересного; новая стра­ница открылась с его приходом в Екатеринбургский акаде­мический театр музыкальной комедии, но мы скажем лишь о его работе в Челябинском государственном Камерном те­атре, где С. Александров в течение трех лет был главным художником (1993—1995 гг.).

Сергей Александров серьезно и ответственно относится к работе над всеми спектаклями -- н взрослыми, и детскими. Одни из лучших спектаклей Камерного театра «Том Сойер» своим успехом во многом обязан сценографии художника С. Александрова. Выразительные средства его были просты и понятны зрителям любого возраста. Если, например, вра­щается большой штурвал перед сценой, то сама сцена -это паром, плывущий «по великой реке Миссисипи», а пер­сонажи спектакля - по великой реке, жизни. Обыкновенные деревянные скамейки трансформировались то в школьные парты, то в танцплощадку, то в покосившиеся надгробия старого кладбища, то в узкую тропинку над пропастью.

Фоном для спекткталя служил нарисованный маленький нарядный городок, по сравнению с которым главные герои -Том Сойер и его друзья - казались просто великанами, а их детские интересы и проблемы были так важны и огром­ны, как только и бывает в детстве, когда события, вещи, поступки приобретают невероятную значимость и ценность, конечно, смешную и пустяковую, на взгляд взрослых, как, например, обладание выпавшим зубом или дохлой крысой...

   Фантазия художника, детские выдумки героев спектакля, талант актеров, воображение зрителей - - все это соединялось и создавало то чудо, ради которого и существует театр – чудо сотворчества , пусть сиюминутного, но оставляющая, в умах, а может быть, и в жизнях благодарных зрителей.

Сотрудничество художника С. Александрова с москов­ским режиссером Юрием Гориным дало Камерному театру непохожих спектакля «Уроки музыки» по пьесе Л. Пет-рушевской и «Любовь до гроба» А. Николаи. «Уроки музы­ки» могли бы служить визитной карточкой Камерного теат­ра с его интересом и сочувствием к судьбе «маленького «человека». История двух семей, человеческих драм, возникаю­щих незаметно из отупляющей беспросветной повседневности ломающих характеры и судьбы людей. Художник Сергей Александров развернул действие спектакля"в нескольких плоскостях. По двум сторонам сцены были обозначены две квартиры: одна с претензией па роскошь и комфорт, дру­гая - - убогая, тесная, угнетающе бедная. В глубине сце­ны - - двор, усыпанный осенними листьями, обшарпанный подъезд и... тусклые зеркала как аллегория и как выход в иную реальность... Бытовая история, превращенная драма­тургом и режиссером в драму, обрела вещественный эквива­лент: декорации стали метафоричны, образны. Кроме того, было просто интересно наблюдать за узнаваемой картиной жизни двора, улицы, где торгуют с лотков всякой всячиной, катят детские коляски, жгут мусор дворники, развешивают белье хозяйки. Здесь сотрудничество режиссера и художника проявилось особенно полно.

Такое удивительное сотворчество, помноженное на чуткое внимание « драматургическому материалу, образность мыш­ления художника Сергея Александрова, нашло свое выраже­ние в оформлении спектакля «Милостивый государь, спешу...» по роману Ф. М. Достоевского «Бедные люди». Режиссер Николай Черкасов поставил необычайно светлый, лиричный, какой-то прозрачный спектакль, наполненный глубоким со­страданием и трагизмом.

Сергей Александров, тонко чувствуя природу спектакля (каприз-фантазия, по определению режиссера), воссоздает на сцене легкий воздушный мир -- светлые, свободно спада­ющие, просвечивающие занавесы словно туманом окутывают пространство сцены и холодную металлическую конструк­цию — сводчатое окно ли, дверь ли с обломками стекол. Словно столкновение двух миров — жестокого Петербурга и робкой поэзии отношений двух несчастливых, одиноких лю­дей.

Необычны и костюмы героев спектакля. Они и не стили­зованы, и не похожи на современные: они -- зримое вопло­щение образа честной, опрятной бедности .Костюмы в этом спектакле такие же участники спектакля, как и музыка, свет. Какой-то шарф, шляпка, старая шинель - - и тут же изменяется место действия спектакля, и сами герои мгно­венно перевоплощаются, представая в новом, ином качест­ве. Так созданный Сергеем Александровым образный мир сцены помогает восприятию всего спектакля.

Точное следование режиссерскому замыслу не оковыва­ет, не ограничивает фантазию С, Александрова, напротив, именно в этой точности лежит начало той творческой сво­боды, что позволяет художнику быть сотворцом спектакля в единстве автора, режиссера, актера и зрителя. Яркий при­мер тому спектакль режиссера Виктории Мещаниновой по пьесе А. Островского «Женитьба Бальзаминова». Своеобразным испытанием творческих возможностей ху­дожника С. Александрова стало знакомство с немецкой ре­жиссурой. Сначала работа в Германии, в городе Мюнстере, а затем - - с гостями из Германии в Камерном театре. Ре­жиссер Гарольд Блашке поставил известную пьесу классика немецкой литературы Г. Бюхнера «Войцек», а Георг Кель Пнгмалнон» Б. Шоу. Немецкая режиссура, по определению самого Сергея Александрова, нефантазийна, то есть не несет личностной, субъективной трактовки пьесы, точнее -- пьеса излагается языком формальным, приближенным к авторским ремаркам: в ней отсутствует стремление к собственно режиссерской редакция пьесы.    Личностное начало в немецких спектаклях возникает отчасти из ментальности режиссера, - из актерской интерпретации образов.

   Сергей Александров, оформляя спектакли немецких авторов, сознательно формализует архитектонику сиены, но делает это метафорически, задавая каждому предмету поли­фонический смысл. Так, действие спектакля «Войцек» про­исходит на выстроенном в середине сцены помосте, и он воспринемается, как плаха, как эшафот, на котором медлен­но погибает душа, сама жизнь Войцека...

Стиль театрального художника Сергея Александрова узнаваем, но все его спектакли разные. Он никогда не дуб­лирует себя, он стремится поднять интерес к театру, чтобы театры города были не похожи один на другой --по такому принципу он и работает.

Спектакли в его оформлении остались в истории Камср-ного театра, а сотрудничество Сергея Александрова с теат­рами города Челябинска будет иметь продолжение.